— Ты лучше, конечно же, ты лучше, — согласился Илья, делая маленький шаг вперёд. — Отдай мне пистолет, Юленька…
— Я давала сыну аспирин, простой аспирин, — рассмеялась Шагалина, целясь в мой живот. — Ты не знал, что аспирин может убить? Правда, не так быстро, как пуля, но может. Ты же вернёшься ко мне, Ильюшечка? Ты же не бросишь меня с больным ребёнком, правда?
— Не брошу, конечно же, не брошу…
Ещё шаг.
Мои руки обняли живот, словно могли защитить детей от выстрела.
— Отдай мне пистолет, Юль, мы поговорим спокойно, как взрослые люди…
— Я не смогу говорить с тобой, пока она будет жива! — Шагалина вытянула руку с пистолетом и нажала на спусковой крючок. Я застыла, зажмурившись, у стены.
Раздался выстрел.
Крик.
Крики.
Звук падающего тела.
— Илья!
Как лоскутное одеяло умелой мастерицы, мой сон был слеплен из обрывков воспоминаний.
Кровь тёплая и струится из раны свободно, толчками, как родник из-под земли… Мои руки красные, потому что я зажимала рану Ильи, а ещё у меня болит горло, потому что я кричала… Нечеловечески уродливое лицо Шагалиной, которая в ярости бьётся в захвате охранника и плюёт в мою сторону: «Это ты должна была умереть, дрянь!»… У меня отобрали Илью, и я сижу на полу в больничном коридоре, глядя на свои руки, на платье, которое безнадёжно испорчено, на залитый пол, на брошенный пистолет… Липкое ощущение беды…
И, как часто бывает, я проснулась, будто кто-то толкнул в плечо.
Илья смотрел на меня и кривил губы. В панике я вскочила со стула — вот же, хотела посидеть с ним и уснула! А потом до меня дошло: очнулся и пытается улыбнуться! Мой Илюшечка, он очнулся!
— Господи, наконец-то! — сказала я, схватив его руку, прижала к губам и разревелась. Слёзы катились по щекам, а я не могла остановиться. Надо же, сейчас надумала! Мама с Ириной два дня уговаривали меня поплакать, выпустить эмоции, может, даже разбить что-нибудь, но у меня не получалось. А тут…
— Солнышко, не плачь, — слабым голосом попросил Илья, пальцами погладив по щеке. — Тебе нельзя плакать — девчонки нервными родятся.
— Не буду, — всхлипнула я, улыбаясь. — Всё, уже почти…
— Ты почему тут сидишь, коза? Ты должна быть дома!
— Я была дома, а теперь сижу и смотрю на тебя.
— Ты спала, — фыркнул он и застонал: — Ох, что за… А где Данька? Что с ним?
— В стационаре валяется и мультики смотрит на планшете твой Данька, — ворчливо ответила я, утирая остатки слёз. — Влюбляется по очереди во всех мало-мальски молодых медсестёр и дарит им их портреты в стиле Пикассо!
Дотянувшись до кнопки, вызвала медсестру. А Илья смеялся, морщась от боли: