Глава пятая
У басурман
То, что произошло со мной далее, стало полной неожиданностью.
В один из прекрасных дней — впрочем, вру, — дни в Баку, даже из магазина поддержанных инструментов не выглядели привлекательными. То и дело продолжались стачки и забастовки, вспыхивали столкновения между азербайджанцами и армянами. Мой магазин принадлежал русскому коммерсанту, так что это спасало нас от визитов буйствующей толпы. Война с японцами была проиграна и по просторам империи бушевала революция. Так что страна, на которую я возлагал большие надежды в момент моего приезда, летела в тартары.
Так вот, в один из дней — где-то, в начале лета, в магазине появился высокий мужчина в богатой местной одежде с двумя охранниками. Он посмотрел на инструменты и выбрал меня. Других-то пианино не было, а он, как сообщил, хозяину искал европейский инструмент, чтобы обучить детей европейской музыки. Клавесин встрепенулся на минуту — думал, что его купят. Но выбрали меня. Тогда я немного позлорадствовал. А сейчас жалею об этом.
Жалею, потому что стал понимать, что время беспощадно — она меняет вкусы, она уничтожает вещи и тому подобное. Мне жалко этот клавесин — я его больше не видел. Может, его потом кто-то купил, а может он валяется в каком-либо музее.
Моя дальнейшая жизнь в Баку продолжилась в семье азербайджанцев или, как их называли русские, «азербайджанских татаров» — «басурман» по религии, а корректнее мусульман. Никак не мог предположить, что мог им понадобиться.
Семья моего нового хозяина Ашур-бека (как вы поняли местного аристократа) состояла из жены (всего одной), сына по имени Махир-бек и двух дочерей — Соны и Сары. Жили они достаточно богато, хотя хозяин и не был связан с нефтяным делом. Ашур-бек торговал коврами. Он был родом из одного из региональных центров этой становившейся мне родной части Кавказа — Шуши.
Жила семья Ашур-бека в одном из самых красивых и престижных районов города Баку в доме на Михайловской. Окна дома выходили на Набережную, и по утрам можно было созерцать синюю гладь Каспия.
В доме, где жила семья Ашур-бека, я услышал русскую речь и немного успокоился. А когда я увидел в доме гувернантку… немку, я, как понимаете, совсем обрадовался. Семья, сударь, была «цивильная», хотя Ашур-бек производил впечатление типично восточного человека.