В обсуждении всеобщности прав человека и в самом деле часто упоминаются «экуменические» диалоги, в которых ошибочно заявлялось, будто твердо доказано то, что все религиозные верования в их самых разных формах ведут к общим «истинам». Аргументы, которыми обосновывают то, что права являются всеобщими, почти всегда выглядят точно так же. Ими констатируется, что везде в мире существует стремление к благополучию и свободе, а из этого потом выводится аргумент, позволяющий легитимировать дискурс прав, которые должны ответить на такой запрос[99]. Но подобное умозаключение совершенно ошибочно. Никто никогда не отрицал, что у всех людей есть некоторые общие стремления и что может быть установлен консенсус по поводу по крайней мере некоторых вещей, которые признаются плохими или хорошими по своей внутренней природе. Во всем мире люди предпочитают быть здоровыми, а не больными, свободными, а не ограниченными в свободе, и повсюду они терпеть не могут, когда их бьют, пытают, бросают в тюрьмы без суда и следствия, уничтожают и т. д. Но из того, что некоторые вещи считаются людьми благом, не следует, что дискурс прав обоснован и еще меньше — что он является всеобщим. Другими словами, доказать необходимо не всеобщность стремления избежать принуждения, а всеобщность языка, который намереваются использовать, чтобы ответить на это стремление. Два этих плана нельзя смешивать. Но второго доказательства мы так никогда и не получаем.
Кроме того, способ сочетания различных ценностей редко выходит за пределы культур в их различии и разнообразии, по той простой причине, что каждая из этих ценностей получает особую окраску внутри каждой из культур. Как не раз подчеркивал Чарльз Тэйлор, сказать, что ценность является хорошей, — значит, прежде всего, сказать, что культура, в которой эта ценность ценится, сама заслуживает того, чтобы ее считали хорошей. Что касается разума, он вовсе не является нейтральным в аксиологическом отношении, и любая попытка связать его с той или иной ценностью, пусть и объявленной «всеобщей», неизбежно привязывает его к определенной культуре, в которой эта ценность почитается.
На вопрос «Является ли понятие прав человека всеобщим?», Раймундо Паниккар дает совершенно четкий ответ: «Ответить на такой вопрос можно только отрицательно. И причин три. А) Ни одно понятие само по себе не является всеобщим. Каждое действует прежде всего там, где оно было придумано. Если мы желаем расширить сферу его применимости за границы его собственного контекста, нам понадобится оправдать такое расширение […]. Кроме того, всякое понятие стремится к однозначности. Предполагать возможность всеобщих понятий — значит разделять строго рационалистическую трактовку истины. Но даже если бы эта позиция соответствовала теоретической истине, из нее бы еще не следовало наличие всеобщих понятий, что определяется многообразием дискурсивных универсумов, фактически представленных человеческим родом […]. В) Внутри обширного пространства самой западной культуры, те постулаты, которые ограничивают нашу проблематику, не получили всеобщего признания. С) Стоит только занять транскультурную по своему духу позицию, и проблема покажется нам исключительно западной, то есть сомнительным станет для нас уже сам вопрос. Большинства постулатов и связанных друг с другом предпосылок, перечисленных выше, попросту нет в других культурах»