.
Проблема в том, что декларации прав, в той мере, в какой они стремятся охватить все возможности, неизбежно оказываются более размытыми, чем национальные законы. Тогда сложность в том, чтобы перевести эти декларации в позитивное право, не нарушая консенсуса, предметом которого они являются. Отсюда парадокс, хорошо описанный Пьером Менаном: «Если в будущем в делах правосудия мы будем полагаться главным образом на права человека, “способ суждения” потеряет определенность. Уделом судей, и в этом весь парадокс, станет постоянно растущий произвол, то есть то, от чего наши режимы как раз и хотели защититься, когда ввели в действие конституционный контроль. Все дело в том, что власть, заметившая, что может действовать произвольно, не замедлит воспользоваться открывшимися возможностями и злоупотребить ими. То есть она будет стремиться к деспотизму»[127].
Международное право, родившееся из вестфальского порядка (1648), сегодня в определенной мере аннулировано идеологией прав человека, которая оправдывает право (или долг) «гуманитарного вмешательства, то есть превентивной войны, которая раньше всегда уподоблялась агрессивной войне. Это право на гуманитарное вмешательство, открыто нарушающее хартию ООН, не имеет никакого прецедента в праве наций[128]. Оно предполагает, что любое государство может по своему произволу вмешиваться во внутренние дела любого другого, также совершенно произвольного государства под тем предлогом, что надо помешать ему «ущемлять права человека». Оправдывая политико–военный интервенционизм, которому теоретически должна была положить конец деколонизация, это право позволяет ряду стран или организаций, утверждающих, что они действуют от имени туманного «международного сообщества», навязывать свое мировоззрение кому угодно, не учитывая ни культурных предпочтений, ни общепринятых либо ратифицированных демократическим путем политических и социальных практик. Легко понять свойственный такой доктрине риск искажения, который попросту открывает дверь бесконечным войнам, раз jus ad bellum заменяет собой jus in hello.
Идея правосудия без границ, конечно, может соблазнить. Однако надо понимать, что такое правосудие сталкивается с непреодолимыми трудностями. В действительности, право не может парить на политикой. Оно может действовать только внутри определенного политического сообщества или же выступать результатом решения нескольких политических образований вступить в тот союз, который они считают нужным. И это означает, что, пока не существует мирового правительства, право на гуманитарное вмешательство обречено оставаться правовой иллюзией.