Ева, долго слушавшая их разговор молча, подумала про своего папу. Может, и там была какая-нибудь ведьмочка, недоубитая сосулькой, которую папа сшибал с крыши небоскрёба? Сложно всё в этом мире! Люди только и делают, что друг друга обижают, а потом друг на друга дуются. Она опасливо покосилась на Настасью:
– А она не того… не слышит?
Бермята взглянул на часы:
– Автоспатокинез – штука крепкая. Короче, потом Настя ушла из Магзо и занялась частной практикой. Она хороший зоомаг, но для зоомага она… мм… слишком деятельна! Зоомаг – личность созерцательная, часами должен вглядываться в зверушку, чтобы понять, что с ней не так.
– А ты бросил драконов и ушёл с Настасьей? – вмешалась Ева.
– Я не смог без неё. Заскучал… Ей нужен был помощник. Разумеется, уже на правах друга и личности абсолютно посторонней, потому что она меня не простила и никогда не простит, – Бермята опять ткнул кулаком ни в чём не виноватый диван. – Она очень упорная. Хотя, я подозреваю, что быть несчастной ей выгодно. Куча дополнительных бонусов… Если тебе не хочется ничего менять, можно сказать себе, что меня все предали и всё такое прочее… Но в Магзо я до сих пор бываю. Куда ж мои дракончики без меня?
– Всё будет хорошо! – сказала Ева.
Бермята усмехнулся, коснулся плеча Евы, и её обдало теплотой и дружелюбием.
– А с ней вы такой способ не пробовали? – спросила Ева.
– Нет. Она про него знает. И потом это же всё не то… – Бермята махнул рукой и, определённо желая сменить тему, взял с колен Евы телефон. – Давай я его поуговариваю!.. Иногда получается… Ты хочешь кушать… ты мой бедненький, я знаю, тебя никто не жалеет…
Ева случайно взглянула на шкалу зарядки.
– Мама! – воскликнула она, выхватывая из рук у Бермяты разогревшийся аппарат. – Сто процентов!
– Кажется, мы переборщили. Батарея может взорваться. Лучше мы его чуть охладим!.. Телефон! Ты просто предмет! Мы тебя просто используем… О! Обиделся. Три процента сразу сбросил… Девяносто семь. Ладно, сойдёт!
⁂
День прошёл без особых событий. В музей приезжали экскурсии, доходили до дверей и исчезали неизвестно где. Ева ловила себя на мысли, что никак не может к этому привыкнуть. Двор один, дом вроде тоже один – но музей сам по себе, а они сами по себе.
Бермята готовил, ел и всех кормил. Настасья ещё дважды устраивала себе автоспатокинез. Магент Веселин перешивал пуговки у своего пиджачка. Среди пуговок, как он сам говорил, была одна стреляющая круглыми мушкетными пулями, но Юстик не помнил какая, поэтому просил рядом с ним не стоять.
То и дело юноша припоминал, что он тут не просто так, а лицо должностное, кроме того – лицо, обогащающееся опытом, и, переходя на шёпот, спрашивал нечто в духе: «Вы же всех знаете в преступном мире, да? А у вас есть связь с бабками, которые растят грибы?»