Она закончила, вернулась на землю и поставила гитару в угол. Некоторое время Виолетта молчала. Он тоже молчал.
— Меня все равно выгонят из школы, — вдруг мрачно произнесла Виолетта, — и придется идти в училище. Я не хочу быть токарем. Я не хочу быть парикмахером. Я хочу петь, понимаете?
— Понимаю, — кивнул он. — Ты хочешь крылья…
— Да, — подняла она глаза. — Я хочу крылья. Если я родилась в низине с острым желанием жить на горе, разве я не имею права исполнить мое желание?
Он помолчал, рассматривая ее внимательно, с интересом.
— А кто такой Карло Гонсало? — спросил он.
— О нем почему-то никто никогда не слышал, — пожала девочка плечами. — Когда моя сестра была здоровой, она его переводила. Сама. Не знаю, где она нашла его стихи. Наша учительница литературы сказала, что они несовершенны. Но мне просто нравятся. Он думает как я. Вообще-то он слепой. И видит то, что не видят другие. Представляете — слепой, а ушел из богатого дома бродяжничать? Просто потому, что хотел ощутить вкую свободы…
Он снова кивнул и спросил:
— Что с твоей сестрой? И где ваши родители?
— Мама умерла давно, — сказала девочка с деланным равнодушием, но он-то видел, что ей больно об этом говорить. — А с папой мы больше не живем. Вообще-то мне помогают. Света помогает, и Ася… Ася — моя подружка, а Света — ее мама. Но Любка стала как дитя малое. Ей сиделка нужна. Приходится ночами работать, чтобы деньги были, а потом школа, понимаете? Я по утрам уже ничего не соображаю: спать сильно хочется.
Она и сама не могла понять, почему она все это ему рассказывает. Не в Виолеттиных привычках было жаловаться. Но он слушал. Может быть, потому она не могла остановиться?
— Я знаю, что пою плохо, но если бы я училась и получала стипендию…
— Ты очень хорошо ноешь, — сказал он так тихо, что она едва расслышала. — Очень хорошо. Я просто думаю, как тебе помочь. Ты еще маленькая. У меня ты учиться не сможешь. На классику тебя не возьмут. Голос не тот.
Она усмехнулась. И выдала ему кусочек из «Нормы» Беллини. Он сидел остолбенев. Девочка была гениальной, сомнений не было. Но он не сказал этого, просто серьезно кивнул и сказал:
— Значит, возьмут… Приходи-ка послезавтра, к десяти утра. Я отведу тебя к нашей Анне Викторовне…
Новая школа Мите категорически не понравилась.
Он слушал, как классная руководительница перечисляет его заслуги, рассказывает о нем, и смотрел на лица своих будущих одноклассников. Они казались ему скучными. «Элита», — усмехнулся он про себя, глядя на эти гладкие, высокомерные лица. Он заскучал по Артему, оставшемуся в Лос-Анджелесе. По Биллу с его натруженными руками и веселым искренним смехом.