Или — он наполнился Асиной красотой? Митя держал ее за руку, а за другую руку Асю держал этот город, и Митя даже испытал чувство, сходное с ревностью, потому что город знал его Асю с самого ее рождения, а Митя — нет. И пожалуй, надо все-таки стать плотником, сделать корабль и увезти Асю туда, где он будет знать ее дольше всех.
О чем они говорили, он не помнил. Что-то важное и одновременно не важное, потому что по-настоящему он слышал только «я тебя люблю, Митя», а она — «я люблю тебя, Ася»…
И ничего больше…
Ничего важнее.
Алена не могла заснуть.
Она долго сидела, глядя в телевизор — тупо, не понимая, что за фильм там показывают, не щелкала по каналам, лениво наблюдая, как сменяются лица. Потом ей это надоело, она выключила телевизор и достала сигареты.
— Если не получается заснуть, можно выпить кофе.
Она так и сделала. Вот только почему-то пить кофе в одиночестве ей тоже не хотелось. Она отставила чашку и некоторое время задумчиво вертела в руках незажженную сигарету. Потом решительно поднялась. Конечно, Митя спит уже, но может быть, и не спит.
Она тихо выскользнула из номера и остановилась у двери его номера. Сначала постучала тихо, потом громче. Митя не отзывался.
— Дрыхнет, как сурок, — пробор мотала Алена.
Одиночество действовало ей на нервы. Она вдруг почувствовала себя никому не нужной, ей захотелось ударить по этой молчаливой двери ногой, со всего размаху, вышибить ее, если Митя так и не проснется. Желание было сильным, таким сильным, что она была уже готова подчиниться ему. Но сдержалась. Снова вернулась к себе и сделала еще одну неудачную попытку заснуть.
Вместо сна пришли мысли, обиженные, как и сама Алена. Почему-то она вспомнила, как Митя плыл куда-то с Виолеттой, с этой сексапилкой, натуральной блондинкой с небесными глазами. Она даже зажмурилась, такой яркой была картинка. Плыли себе куда-то вдаль — и болтали. Разве Алена виновата, что она не успела научиться плавать? Разве она виновата, что она не натуральная блондинка? Зато — платиновая…
Алена тряхнула роскошной гривой волос. И — улыбнулась, потому что почувствовала себя красивой, достаточно красивой, во всяком случае, красивее Виолетты.
Она встала снова, чтобы убедиться в этом, подошла к зеркалу. Лицо без косметики показалось ей несколько блеклым, расплывчатым, и то ощущение, которое посетило ее накануне, растаяло, уступив вновь место ощущению собственной неполноценности. Снова бросились в глаза несовершенные черты лица — большой нос, пухлые губы, небольшие щелочки вместо глаз.
— Фу! — процедила недовольно Алена. — Опять по зеркалу фильм ужасов показывают…