49 августа части вермахта продолжали стягиваться к польской границе. Официально о мобилизации не было объявлено, но Варшава была полна слухов о надвигавшемся кризисе.
Тем не менее это никого, казалось, особенно не беспокоило; в столице не предпринимались никакие специальные меры предосторожности. Стояла ясная солнечная погода; девушки гуляли в летних платьях, на открытых площадках играли оркестры, кафе были битком набиты беззаботной публикой.
В военном министерстве генерал Сташкевич признался генералу Муссе и Бофру, что он не особенно обеспокоен приближением критических дней. Дословно повторив высказывания Бека и представив маневры немцев как «запугивание», начальник генерального штаба, казалось, был убежден, что «дела сами по себе уладятся» и Польша сама будет в состоянии предпринять меры против любого нападения. Он был дружелюбен и неофициален, но, как только разговор коснулся просьбы русских разрешить пропуск их войск через польскую территорию, сразу же любезность и дружелюбие исчезли. «Я понимаю вашу точку зрения, но прошу вас понять и нашу позицию, — сказал он. — Мы знаем русских лучше, чем вы. Конечно, я понимаю общую обстановку, и не исключено, что начало войны может быть ускорено этими обстоятельствами, но даже это соображение не может заставить нас изменить нашу точку зрения».
Встреча с Беком оказалась еще более безуспешной Ч Бек свирепо уставился на Ноэля, когда последний вошел к нему в кабинет. «Я знаю, с какой целью вы явились сюда, — сказал он. — Меня из Парижа информировали обо всем, что там затевается».
>1 Готовность Советского правительства оказать помощь Польше и нежелание польского правительства сотрудничать с СССР в защите от агрессии отчетливо проявилось также в связи с визитом в Варшаву заместителя наркома иностранных дел СССР В. Потемкина.
Сообщая в Москву о беседе с Беком 10 мая 1939 года, Потемкин писал, что он «подчеркнул, что СССР не отказал бы в помощи Польше, если бы она того пожелала». Однако на следующий день, И мая, по поручению своего правительства польский посол в Москве Гжибовский заявил, что «Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР». (М. Панкратова, В. С и п о л с. Почему не удалось предотвратить войну. Издательство АПН, 1970, стр. 39.) — Прим. ред.
Действительно, он получил такую информацию из Парижа. Накануне вечером Боннэ пригласил польского посла Лукасевича в министерство иностранных дел и напрямик сказал ему, что, если Польша не разрешит русским войскам проход через свою территорию, между Россией и Германией может быть заключен пакт. За последние недели Боннэ превратился в горячего сторонника соглашения с Россией и, подобно Думенку, все еще надеялся добиться договора с русскими.