Это письмо было вручено Гитлеру в имперской канцелярии французским послом Кулондром.
27 августа Гитлер ответил Эдуарду Даладье: «Я вполне осознаю те ужасные последствия, к которым может привести военный конфликт. Но, как я уже говорил выше, не вижу для нас иного пути разумными средствами исправить положение, которое невыносимо для германского народа и германского рейха».
Это был последний обмен мнениями между главами правительств Франции и Германии перед тем, как время переговоров истекло.
Наиболее важный канал связи теперь был между Германией и Англией, и Биргер Далерус представлял в нем единственную и последнюю пить. Он вернулся в Лондон из Берлина в воскресенье 27 августа, и после того, как друзья тайно доставили его в Форин Оффис, его повезли на Даунинг-стрит, 10. Даже если бы он был самим Гитлером, он не мог бы просить о более внушительном приеме: в. комнате заседаний британского кабинета его ожидали Невиль Чемберлен, Галифакс и Александр Кадогап. Все они выглядели очень озабоченно и скептически восприняли рассказ Далеруса о его беседе с Гитлером. Условия, которые фюрер изложил Далерусу, значительно отличались от тех, которые оп изложил Гендерсопу во время последней встречи с ним.
«Вы абсолютно уверены, что это точное изложение того, что вам говорил Гитлер?» — спросил Чемберлен.
«Заверяю вас, все обстоит именно так».
Теперь Далерус уже отчетливо чувствовал, что у премьер-министра было глубокое подозрение относительно действий Гитлера. В ходе разговора Чемберлен вдруг спросил:
«Что вы думаете о Гитлере? Какое впечатление он производит на вас?»
Далерус заколебался и затем ответил: «Мне бы не хотелось иметь его в качестве партнера в моем бизнесе».
И то, что Чемберлен в ходе дальнейшей беседы пошел, по предложению Далеруса, на коренное изменение планов английского правительства, свидетельствует о большом доверии, которое премьер-министр начал питать к шведу. Во второй половине дня 27 августа Гендерсон должен был вылететь в Германию и передать ответ британского кабинета на предложение Гитлера. Далерус предложил задержать вылет посла до понедельника, пока он сам не вернется в Берлин с неофициальным ответом, чтобы посмотреть, как будут реагировать немцы.
К изумлению Далеруса, Чемберлен затем произнес такую фразу, которая, казалось, перекладывала всю тяжесть ответственности с плеч британского правительства на его услужливые плечи, на плечи иностранца и дилетанта в международных отношениях.
«Не хотите ли, Далерус, взять па себя ответственность за задержку посла в Лондоне до понедельника?» — спросил премьер-министр.