Диск, как обычно, производил такое впечатление, что Творец специально задумал любоваться на него сверху. Серебристые и белые шапки облаков тянулись к Краю, где вращение мира затягивало их в гигантские водовороты. Пробитая крыша тумана столбами белого пара тянулась вслед за ускоряющимися метлами, и вздумай боги понаблюдать за полетом – а они определенно наблюдали, – увидели бы четкую борозду на небе.
Поднявшись на тысячу футов в морозном воздухе, две ведьмы опять принялись препираться.
– Идиотская затея, – простонала нянюшка. – Всегда не любила высоту.
– Принесла что-нибудь выпить?
– Конечно, спрашиваешь.
– Ну и?
– Ну и выпила, – ответила нянюшка. – Сама посуди, торчать там в моем-то возрасте. Джейсона удар хватит.
Матушка стиснула зубы.
– Ладно, давай подзарядимся. У меня магия кончается. Удивительно, как… – Конец фразы превратился в крик; без всякого предупреждения метла госпожи Ветровоск пронзила облака и скрылась из виду.
* * *
Шут и Маграт сидели на бревне на небольшом выступе, откуда открывался вид на город. На самом деле до огней Ланкра было рукой подать, но торопиться с расставаниями никто не хотел.
Воздух потрескивал от невысказанных мыслей и диких предположений.
– Ты давно в шутах ходишь? – вежливо поинтересовалась Маграт и покраснела в темноте. В нынешней атмосфере вопрос показался ужасно грубым.
– Всю жизнь, – горько ответил шут. – Даже зубы в колыбели точил о бубенцы.
– Так понимаю, ваше ремесло передается от отца к сыну?
– Я мало видел отца. Он уехал ко двору Щеботана, когда я был совсем маленьким. Они с дедом из-за чего-то повздорили. Иногда папа приезжает повидать маму.
– Как ужасно.
Шут с печальным звоном пожал плечами. Он смутно помнил отца невысоким дружелюбным человечком с глазами, похожими на пару устриц. Судя по всему, такой подвиг, как встреча со взрослым сыном, был противен его природе. Память шута до сих пор хранила злой перезвон двух пар бубенцов, а в ней и без того плохих сцен хватало.
– И все-таки, – продолжила Маграт дрожащим от неуверенности тонким голосом, – мне кажется, это счастливая участь – веселить людей.
Не дождавшись ответа, она повернулась к шуту. Его лицо напоминало камень. Словно позабыв о ее присутствии, он открыл рот и заговорил низким голосом.
О Шутовских Дел и Баламутства Гильдии, что в Анк-Морпорке.
Большинство посетителей поначалу принимали ее за факультет Гильдии Убийц, чьи куда более симпатичные здания находились по соседству (у наемников-то всегда деньги водились). Иногда юные шуты, сидя за зубрежкой в промозглых комнатах, которые не согревало даже летнее солнце, слышали, как юные убийцы играют за стеной, и отчаянно им завидовали. И это при том, что к концу семестра количество звонких голосов существенно сокращалось (убийцы также практиковали естественный отбор).