Шут смутно припомнил, что по тому, с какой стороны ствола растет мох, можно определить, где расположен Пуп. Быстрая проверка ближайшего дерева показала, что, вопреки всем законам географии, Пуп располагается повсюду.
Грибо испарился.
Шут вздохнул, стянул с себя кольчугу и, тихо позвякивая, двинулся в ночь в поисках твердой земли. В данную минуту она имела особую привлекательность. Та почва, по которой он ныне шел, подрагивала, а шут сомневался, положено ли ей это вообще.
* * *
Маграт, верхом на метле, зависла в нескольких сотнях футов над границами королевства, расположенными по вращению Диска, и принялась разглядывать море тумана. То здесь, то там выглядывали верхушки деревьев, точно покрытые водорослями утесы во время прилива. Над головой плыла набухающая – вернее, растущая – луна, хотя даже приличный серп смотрелся бы лучше. Уместнее.
Маграт поежилась и задалась вопросом, где же сейчас госпожа Ветровоск.
В небесах Ланкра метлу старой ведьмы хорошо знали и боялись. Матушка, в силу природной подозрительности, довольно поздно одолела искусство полета, зато уж потом приклеилась к древку, как трупная муха к рыбной голове. Проблема заключалась в том, что если госпожа Ветровоск куда-то собиралась, то без затей гнала по прямой из пункта А в пункт Б, совершенно не учитывая, что у прочих летунов тоже есть свои права. В итоге под нее пришлось перестроить миграционные маршруты целого континента. Благодаря высокой способности к эволюции местные пернатые за поколение быстро переучились летать лапами вверх, чтобы постоянно следить за небесами.
Матушка свято верила: все обязано убираться с ее пути, включая прочих ведьм, излишне высокие деревья и даже некоторые горы.
Она так запугала живущих на склонах гномов, что те, в страхе за свои жизни, поспешно убрались поглубже. Нередко зазевавшаяся птица успевала снестись прямо в воздухе, когда на нее из ниоткуда выруливала госпожа Ветровоск, грозно хмурясь поверх древка.
Надеюсь, она ни в кого не врезалась, подумала Маграт.
Полночный бриз мягко крутил ее в воздухе, точно флюгер. Маграт поежилась и прищурилась, вглядываясь в залитые лунным светом Овцепики, чьи стылые утесы и покрытые зеленым льдом отроги не признавали власть ни королей, ни картографов. Ланкр открывался миру только со стороны Края; остальные его границы были зазубренными, как волчья пасть, однако куда более непроходимыми. Отсюда можно было увидеть все королевство…
Вдруг наверху послышался треск, порыв ветра закружил Маграт, а искаженный эффектом Доплера голос взвизгнул:
– Не спи, девочка!