На мгновение сердце зашлось в груди, но холодный трезвый ум, судорожно пытающийся найти возможные пути из возникшей ситуации, взял верх над эмоциями.
— Обыкновенный человек, — ровно проговорила Вэл, чуть поворачивая голову и наблюдая за лицом Джанеки, — не понимаю, как он связан с тем, что вы мне рассказали.
Краем глаза она увидела, как пленник, услышав ее голос, пошевелился в немом изумлении.
«Еще бы, Зефф, ты не был удивлен, мать твою. В какое же дерьмо ты влип, хренов оборотень».
— Его рука, Тень. — Госпожа кивком головы указала на клетку, и Вэл с неохотой подняла взгляд, открыто рассматривая пленника сквозь прутья решетки.
Она видела удивление на лице Зеффа, растерянность и некую оторопелость, словно он никак не мог поверить в представшее перед его взором.
Вэл внутренне горько усмехнулась. А как иначе.
Зефф приоткрыл рот, силясь сказать что-то, но не издал ни звука, уставившись в бледное лицо стоявшей прямо, как струна, Вэл.
«Молчи же, — хотела она сказать ему, — попробуй только открыть рот и показать всем, что знаешь меня».
И спасибо всемилостивым богам, бородач молчал, ничем не выдавая себя.
Вэл опустила взгляд ниже и тут же непроизвольно дернула верхней губой. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как сильно ему досталось. Всего одна ночь, которую Вэл провела в пьяном забытьи, оказалась для бородача куда сложнее.
Она видела на его лице следы драки: заплывший, неоткрывающийся глаз, налитый темно-синим, разбитые губы и свернутый на сторону нос, украшенный кровавыми подтеками на верхней губе.
Ублюдки. Били по голове. Хорошо хоть жив остался.
Взгляд опустился ниже, отмечая малейшую деталь.
Его правая рука была залита кровью. Куртка из плотной ткани порвана по плечу, являя взору глубокую рану с разошедшимися краями. Если оставить ее так и не зашить, смерть настигнет бородача даже при условии, что Джанека на время оттянет свои жестокие игры.
Кисть руки, безвольно висящая плетью, лишилась указательного и среднего пальцев, которые теперь лежали на столе за стенами этой комнаты.
«Его резали, — отстраненно подумала Вэл, — просто взяли меч, клинок или обыкновенный кухонный нож — и разрезали ему руку, а заодно лишили лучника того, без чего он лучником быть не может».
В груди стало тесно. Вэл задержала дыхание, а затем нахмурила тонкие брови.
Над стариной Зеффом издевались, пытали, причиняя боль.
Она сглотнула, рассматривая застывшую лужу крови под ногами бородача.
Молчание затягивалось, и Вэл, собрав себя в единое целое, стараясь забыть о терзавшей ее голову нескончаемой боли, спросила первое, что пришло на ум: