Предать Раза значило так много, но предать стаю почему-то значило куда больше.
«Я не хотела!» — кричало сердце Вэл. Она недоумевала, в какой момент все пошло не так — неправильно, наперекосяк.
Она желала спасти Раза, который, как оказалось, вовсе не нуждался в спасении, и только.
Нет, было и еще кое-что важное. Она очень хотела быть свободной, задыхаясь в городе за горами.
Разве свобода — это не то, чего достоин человек?
«Благими намерениями выложена дорога в самое пекло, Тень».
Правильность принятого решения не вызывала вопросов. Дело сделано, и не стоило рассуждать о том, что было неизменно.
Сегодня же ей был дан выбор.
Вэл отчетливо, будто на бумаге, видела два пути. Первый путь принадлежал Тени, угрюмой молчаливой девушке, нашедшей свое непритязательное место в жизни. Родной город принял ее, осыпав средненькими в общем-то благами. Она получила вполне себе сытую жизнь с весьма сомнительным смыслом, зато наполненную тем, чего так не хватало ей близ Раза.
Только вот свобода, пьянящая поначалу, приелась, показав острые зубы.
За все следовало платить.
И Вэл знала, что расплата настанет рано или поздно. Когда-нибудь ее рука дрогнет, или тот, чью жизнь она придет отнять, окажется куда проворнее ее.
Возможно, смерть поджидала девушку в пьяной уличной драке или в темной подворотне от руки завистливого, но менее удачливого фаворита Джанеки.
А может быть, она сама закончит все это, проснувшись ранним утром и внезапно осознав, что такая жизнь ей обрыдла.
Этот первый путь, начерченный кровью, означал, что Зефф умрет сегодня или завтра, замученный разбойниками, а Тень, лицо которой скроет капюшон, будет стоять в стороне и наблюдать, заковав свое сердце в лед.
Стоило оно того?
Вэл сомневалась. Променять друга на свою никчемную жизнь, которая и так подходила к своему логическому концу, не получалось даже в мыслях.
Поэтому оставался второй путь — вспомнить, кто она такая.
Вэл опустила глаза, рассматривая обвивающий ее руку золотой браслет.
Ты. Моя. Собственность.
Дело разве в этом? Нет.
Слова Раза, сказанные им когда-то с гневом в голосе, болью отдавались в сердце, но Вэл понимала, что это не главное. Браслет больше не олицетворял собой их отношения, растерзанные, исчезнувшие в жадных челюстях реальной жизни.
Вернее, теперь он олицетворял собой не только их.
Уставившись на собственное запястье, Вэл обретала скрытую прежде истину.
Несомненно, она все еще принадлежала Раза, пусть и сам черный баргест не подозревал об этом.
Но еще она принадлежала стае Раза.
Не имело значения, что думают о ней, предавшей своего вожака, своего Первого, сами члены этой маленькой сплоченной группы. Важно то, что Вэл знала: даже спустя годы, десятилетия, в самый последний день своей жизни она, если потребуется, отбросит все и встанет на их сторону.