Чукчи и коряки именуют этот гриб «вапак» (Wapach) [41, c. 142]. М. Элиаде замечает, что в языках финно-угорской группы он созвучен иранскому слову «bangha» (конопля), но означает «гриб», иногда – «опьянение», «пьянство»: мансийское – «панкх»; мордовское – «панга»; марийское – «понго» [9, 42]. Опираясь на эти данные и гимны, в которых упоминается экстаз, вызванный интоксикацией грибами, М. Элиаде приходит к выводу об иранском влиянии на финно-угорский шаманизм [9, c. 294]. В дополнение к этому можно отметить венгерское название мухомора – «гриб безумия». Известный знаток шаманизма М. Хоппал пишет: «Даже среди самых крупных исследователей мало кто знает, что в венгерских народных верованиях имеются свидетельства, связанные с применением мухомора, гриба, содержащего ингредиенты, вызывающие галлюцинации, который широко применялся в шаманизме для впадения в транс. Точно известно, что использования "гриба безумия" было обычным делом в колдовстве (особенно в любовной магии), однако, естественно, существует слишком мало данных об этом, поскольку эта практика должна быть основана на ревностно охраняемой тайне taltos, или tudos – пасторов ("всезнающий пастух")» [43, c. 256–257].
Р.Г. Уоссон и В.П. Уоссон в середине ХХ века сделали предположение и попытались его доказать, что использование мухоморов как наркотика началось не 10 тысяч лет назад (мезолит), а намного раньше, в конце верхнего палеолита [44]. В это время происходило отступление ледника с равнин, быстро покрывающихся тайгой, то есть для мухомора создались наиболее благоприятные условия [1, 44]. Древние собиратели просто не могли на него не натолкнуться, тем более что такие грибы охотно поедали дикие олени, на которых велась охота. Трудно сказать, зародился ли мухоморный культ именно тогда, но, скорее, о культе как о некоторой системе знаний можно говорить только с мезолита. Так или иначе, содружество человека и мухомора насчитывает тысячелетия (рис. 1.6).
Для монголоидов и европеоидов мухомор стал символом «вывернутого» человека, то есть человека с раскрытым сознанием: гриб красен снаружи и бел внутри, а человек – наоборот [30]. У народов Крайнего Севера такое сравнение оправдано шаманскими представлениями о том, что человек, находясь в трансе или во сне, представляет собой как бы вывернутую, обратную сторону себя: смотрит внутренними глазами, слышит внутренними ушами и т. д. [2, 45].
В повести В. Пелевина «Generation «П» герой под воздействием мухомора видит то, что происходит у него в организме, как бы со стороны: «Татарский увидел свой ум – это была ярко-белая сфера, похожая на солнце, но абсолютно спокойная и неподвижная. Из центра сферы к ее границе тянулись темные скрученные ниточки-волоконца. Татарский понял, что это и есть его пять чувств. Волоконце чуть потолще было зрением, потоньше – слухом, а остальные были почти невидимы. Вокруг этих неподвижных волокон плясала извивающаяся спираль, похожая на нить электрической лампы, которая то совпадала на миг с одним из них, то завивалась сама вокруг себя светящимся клубком вроде того, что оставляет в темноте огонек быстро вращаемой сигареты. Это была мысль, который был занят его ум» [176, с. 58].