Терзаемый паршивым предчувствием, я бросил меч назад в ножны и погнал лошадь вперёд. Та ржала и какое-то время сопротивлялась понуканиям. Но стоило мне подумать о том, чтобы вытащить ремень и подстегнуть им упрямицу, она привстала на дыбы и неходя поскакала к опушке.
По мере приближения к пятёрке всадников, давление становилось всё осязаемее. Волосы на голове начали ощутимо потрескивать, вызывая неприятные ощущения. Словно в голову тыкали иголками. Всё это дурно пахло и я лихорадочно искал в памяти что-нибудь из многочисленных военных баек, описывающее похожий случай. Давление росло и вот уже волосы на голове обрели свою волю, шевелясь и изредка потрескивая. Воздух потяжелел, запах грозой и давил на грудную клетку, затрудняя дыхание.
Наконец, лошадка вынесла меня из сочной тени леса и я, проморгавшись от яркого света, обомлел.
Над городом висела мерно пульсирующая ярко-фиолетовая сфера. С каждым её биением к земле ветвились тонкие молнии, под ударами которых город вспухал взрывами камней и кирпича. Сорванные с привычных мест, они медленно поднимались в воздух, стремясь к загадочному шару. Камни мостовых, кладка крепостных стен, деревья, люди, куски фонтанов и статуй, даже вода - ничто не оказалось в силах сопротивляться злобным ударам небесных кнутов. Словно завороженный я наблюдал за этим торжеством смерти и разрушения.
Виены больше не существовало. Гордый и могучий город, стоявший тут больше трёх сотен лет, теперь был чудовищной кучей пыли, валунов, кирпича и дерева, сорванной с насиженного места и висящей высоко над землёй. По огромному кому вывернутого наизнанку города плясали красно-фиолетовые молнии, окутывая его правильной сферой. А в глубине исполинского шара пронзительно мерцало крохотное фиолетовое солнце, непрерывно порождающее новые красно-фиолетовые росчерки. Время от времени молнии срывались вниз и поджигали поля и строения, окружавшие несуществующие более стены. А на месте города зиял котлован ужасающих размеров и идеальной округлой формы, постепенно заполняющийся водой вскрытых подземных источников.
Во все стороны разбегались крохотные фигурки немногочисленных выживших. Пахари, внешние патрули, купцы, ждавшие очереди въехать в городские ворота. Лошади купеческих повозок в панике пытались убраться подальше, беспорядочно несли и переворачивали телеги. Из долины доносился далёкий гул паникующей толпы, но кроме этого ничего не нарушало тишину застывшего леса. Молнии сверкали без грома. Не дрожала земля, извещая о смерти города, с мясом вырванного из земли. Ничего. Лишь нарастающее давление, фырканье чужих лошадей, стук копыт моей кобылы и грохот собственного сердца в ушах.