Едва дождавшись рассвета, Василий побежал в тайгу по вчерашним следам, а обратно возвращался тихо, понурив голову и весь холодея. Солнце склонялось к западу, когда он пришел домой. Анна вышивала бисером красивый фартук-хальми и на Василия не взглянула.
— Далеко-далеко, там… Я твои следы видел рядом со своими, — дрожащим голосом сказал он и почувствовал, что его сердце останавливается.
— Где твой медведь? Убил вчера? Нет? — чуть слышно проговорила Анна. Лучше бы по щеке его ударила. Он молчал.
— Ты меня убил… — так же тихо сказала Анна. И на ее бисерный хальми скатилась бисером слеза.
Назавтра, рано утром, Анна согнала в кучу всех оленей, заседлала верховников и навьючила все свое добро.
— Пойдем, — сказала она Василию.
— Куда?
— Неделю будем идти, другую будем идти, да еще, да еще… Далеко уйдем… Тут нам не жить.
Василий почувствовал себя кустом калины, который с корнем вырывают из земли.
Пошли они на север, в ту сторону, где одни ледяные старички живут. Василий знал, что там лето короткое, и когда пойдет с ледяного моря осенний холод, все крохотные сказочные старички собираются в кучу и садятся на пенышки. Сядут, пошепчутся и опустят враз головы. А из носу капельки у них бегут, а из глаз слезы все на землю да на землю. А мороз крепко слезу кует. И все сидят, все сидят, сонные, пока не получится ледяной батожок-палочка, из носу да в землю. Так до весны и сидят. Василий все это вспомнил, страшно ему идти в далекую северную сторону.
Анна звонко кричит.
— Модо! Мод-мод-мод!.. Ко! Ко! — Звонко по тайге ее голос стелется.
Тайга седые брови морщит, слушает, непролазная, вся укутанная снегом.
III
Живет Василий с Анной на севере, хорошо живет.
Вот и весна пришла, снег начал таять, загудели ручьи, солнечный свет на ветвях повис. Ходит по тайге Василий, в каждую нору, в каждую берлогу заглядывает, у пенышков глазом землю шарит: хочет волшебных старичков найти. Но старичков нет.
— Нету… Нигде не видать… — сказал он Анне. — Надо своего дожидаться, маленького… Когда оттаешь? Когда раздвоишься?
— Скоро, — сказала Анна и как бы невзначай провела рукой по своему большому животу.
Василий рад был, что у них родится сын. Он знал, что сын. Ему надо сына. Хороший тунгус будет, белку бить будет, медведя дедушку-амаку. Не скучно будет с ним, — с ним да с Анной. А Чоччу как? Где-то она, жива ли?
Василий зыбку для сына смастерить сбирается. Надо хороший лубок найти, а где его найдешь, надо большую осокорь искать. С утра ушел Василий, целый день шлялся и только вечером — уже звезды над тайгой сияли — вернулся домой.