— Спокойной ночи, Марианна.
— Заткнись!
— Как мило!
Она быстро заснула. Он мог уйти. Но не захотел. Не захотел снова очутиться у себя, в одиночестве.
Он слышал, как Филипп и Лоран идут спать. Битых два часа таращился на спину Марианны. Та не шевелилась; похоже, заснула крепко. И ему в конце концов удалось обмануть врага. Он с радостью погрузился в глубокие воды благодатного сна.
Марианна с широко открытыми глазами вслушивалась в его ровное дыхание.
Наконец-то уснул.
Она неслышно повернулась, стиснув зубы, чтобы не застонать. Фрэнк скукожился в кресле, обдирая себе бока и затылок.
Этим вечером монстр проснулся. Завладел ею. Они с Марианной ждали больше двух часов. Два часа подряд его ненавидели. Без всякой весомой причины. Но никакой причины и не требуется. Невыносимое страдание испепеляло ее, слои горя, ненависти, боли, вины накладывались один на другой. Все это весило тонны. Нужно было это на ком-то выместить.
Убить его и уйти, подальше отсюда. Но не в Венесуэлу. Не в чертову страну, которую Марианна даже не сможет отыскать на карте. Уйти, куда душа пожелает. Обойдется без денег, без документов. Обойдется, как-нибудь выкрутится. Или умрет. Как Даниэль. Это уже не важно.
По правде говоря, смерть — это и есть единственный выход.
Через две минуты она стояла перед креслом. Со столовым ножом в левой руке. Тем самым, который лежал на подносе, возле ее тарелки.
Как неосмотрительно, месье комиссар!
Контуры были нечеткие. Все расплывалось. Сплошной туман в голове.
Но в здоровой руке — оружие. Перед Марианной — добыча.
В которую она вглядывалась со странным трепетом в сердце, странной истомой внутри. То и другое предвещает убийство, предшествует ему. Заставить его заплатить. Увидеть, как он страдает, бьется в агонии. Убить. Заставить умереть, как всех прочих.
Монстр был готов, Марианна колебалась.
Она никогда не убивала спящего.
— Проснись, Фрэнк.
Изумруды раскрылись в темноте. Фрэнк уловил блеск металла. Это вырвало его из сна.
— Не хотела убивать тебя, пока ты спал.
Почувствовав на горле стальное лезвие, Фрэнк окаменел в кресле.
— Марианна, одумайся, прошу тебя…
Лезвие вонзилось глубже, он на десятую долю секунды закрыл глаза. Потом взгляд ожесточился.
— Чего ты ждешь? Давай, убей меня! Значит, все, что ты сделала, было напрасно. Ты уже не сможешь покинуть страну… Тебя арестуют или уложат на месте.
— Заткнись!
— Давай, вонзай нож! Это не облегчит твое горе, твою боль. Только отнимет последнюю надежду, какая у тебя еще осталась… В любом случае ты в таком состоянии, что и трех шагов не пройдешь, даже если выберешься из дома.