Господи! Макс вдруг понял, почему голос хозяина сразу же показался ему таким знакомым. Он слышал этот голос на записи разговора, обнаруженного в архиве Маршалла. Того самого разговора, который состоялся в 6.50 утра перед гибелью «близнецов» 11 сентября 2001 года между неким «Джеймсом» и «Неизвестным». Такой голос перепутать невозможно. «Неизвестный» и Серджио — это один и тот же человек. И этот человек сейчас сидел за столом рядом с Малиным.
Несколько смен блюд прошло под легкий разговор о вине, музыке и рассуждений хозяина о русской литературе первой половины двадцатого века, которую, как оказалось, он неплохо знал.
— Знаете, Макс, я восхищаюсь Бабелем и Булгаковым. А последнего считаю одним из самых грандиозных писателей двадцатого столетия. Рядом с его вселенским, фантастическим реализмом меркнут все иные мировые величины литературы… Булгаков — художник слов. В нем и изящный Вермеер[73], и безумный Иероним Босх одновременно.
— Босх? Именно он и помог мне вас найти, — вдруг сменил тему гость.
— Дорогой мой! Вы ошибаетесь. Все было наоборот. Великий Иероним заманил вас ко мне, так как я изначально знал всю историю поисков вашего коллеги Бервика. И благодаря его неплохой идее с Босхом вы оказались у меня в гостях. Но раз уж мы заговорили о Босхе, то я не откажу себе в удовольствии похвастаться. Алекс, пожалуйста!
Тот взял пульт, лежащий на краю стола, и нажал кнопку. Раздалось легкое жужжание, и Макс увидел, как темные шторы, находящиеся на противоположной стене, плавно разошлись в стороны и над ними зажглась длинная лампа. Он привстал… Перед ним был знаменитый триптих Иеронима Босха «Сад земных наслаждений».
Тот самый триптих, в трех створках которого гениальный художник изобразил весь человеческий опыт — от жизни земной до загробной. Слева стелился таинством рай, справа безумствовал ад. А посередине — пугающий сад земных наслаждений. Каждой своей деталью картина магически притягивала к себе, вбирала в себя все внимание и больше не отпускала. Макс отодвинул стул, подошел и замер, прильнув взглядом к ужасающему средневековому сюрреализму ада.
— Странно, — тихо заговорил он, — в музее Прадо оригинал «Сада земных наслаждений» на меня не произвел такого впечатления. Может быть, виновата толпа вокруг, атмосфера не та, а здесь я один на один… Господи! Серджио, кто создал эту гениальную копию?
— Друг мой, — усмехнулся тот, подойдя к картине, — настоящий «Сад земных наслаждений» Иеронимуса Босха перед вами. А в Прадо вот уже много лет находится блистательно сделанная копия, написанная в конце шестнадцатого века — через сто лет после смерти Босха.