— Я это понял, Серджио, — гость откинулся на спинку кресла и посмотрел в лицо собеседнику. — У меня еще два вопроса. Во-первых, вы планируете цензурировать мою будущую книгу? И, во-вторых, каким способом она будет издана, ведь это бомба для многих очень могущественных лиц из разных стран? Миллионы людей хотят знать о том, что я напишу, но несколько сотен человек свято верят в то, что все эти истории похоронены навсегда. Как быть?
— Не смешите меня! Какая цензура? Вы свободный журналист, обладающий уникальной, единственной в своем роде информацией. Как сочтете нужным, так и напишите. Главное, ничего не пропустите. Весь мой контроль заключается в том, что Алекс будет с вами на связи — и по окончании ваших трудов вы пришлете готовый текст на указанную им электронную почту. И все. Это же ответ и на ваш второй вопрос.
Вам ничего не нужно будет делать по изданию книги. К вам приедет мой человек, который все организует: контракты, перевод на основные языки мира, издание супербестселлера по всей планете, рекламу и потом ваше торжественное явление обществу. Вам останется лишь собирать лавры — от Пулитцеровской премии до многомиллионных авторских гонораров.
— Все так просто? — закуривая, улыбнулся Макс.
— Для вас да, мой друг. Все самое сложное вы уже совершили. И еще хочу вам сказать на прощание, — Серджио встал из-за стола и сделал несколько шагов навстречу поднявшемуся собеседнику, — я не убивал вашу подругу Джию Шень. Ее смерть — случайность, она стала жертвой наших профессий — вашей и моей. А сейчас прощайте. Нет, до свидания. Мне что-то подсказывает, что мы еще увидимся.
Хозяин пожал руку Малину и направился ко второй двери, расположенной в другом конце столовой, рядом с триптихом Босха. На пороге он обернулся, внимательно посмотрел гостю в глаза и нажал кнопку на пульте. Шторы, закрывающие картину, медленно разъехались в стороны — и «Сад земных наслаждений» великого Иеронима Босха открыл свои три створки прямо напротив Макса. Дверь за стариком захлопнулась, автоматически щелкнув замком, и в помещении остались только молодые люди.
— Пойдемте, Макс. Я провожу вас в комнату. Завтра будет тяжелый день.
Оказавшись в своем временном пристанище, журналист налил себе виски и долго еще стоял у окна, смотря на подсвеченные прожекторами пальмы и слушая шум невидимого океана. Мысли выстраивались в очередь, набегая одна на другую, смешиваясь и потом возвращаясь снова.
«Господи, все происходящее похоже на сон, глубокий и страшный. Но я сам выбрал этот путь — и должен его пройти. Хотя сейчас уже ничего от меня не зависит, и я несусь по течению, пожелав себе именно такое течение — опасное и сильное, с которым теперь связан на всю оставшуюся жизнь. Сколько тайн и кошмаров мне предстоит поведать миру, готов ли я на этот шаг? А впрочем, дурацкий вопрос… Джия, Джия, девочка моя, как же я скучаю по тебе…»