Суд удалился на совещание, оставив Алекова наедине с бездонной ночью. Не раздеваясь, просидел он в кресле, уйдя в него целиком — с сомнениями и ногами, — а потом задремал и преследовал нечистокровного обольстителя, а тот прятался от него за бюст, кокетливо прикрываясь пиковой семеркой.
* * *
Таяла ночь, тихо проступала на шторах тень сводной решетки.
— Пора, — решил Алеков, очнувшийся из сна с ожесточенной душой насильника.
От Альмы тянуло теплом. Алеков отодвинул ее, почувствовав твердую выпуклость сосцов, и ухватил белого щенка. Альма беспокойно фыркнула. Алеков погасил свет и быстро вошел в комнату. Щенок вздрагивал и пищал. Тревожное нетерпение росло в Алекове. На глаза попалась стопка копирки, он прижал к ней белого щенка и обернул верхним листом, но тот дернулся, стопка соскользнула со стола, и шелестящие тени наполнили комнату. Алеков ловил их, наматывал на щенка, а потом стянул тесемкой из золотистой фольги и скрепил бантиком, как подарок.
Отдышавшись, Алеков сунул сверток в портфель и вышел, не простясь с Альмой. Остановившись у приоткрытых подъездных дверей, он просунул между ними голову и воровато огляделся.
Жидкий призрачный костер горел посреди двора, и Алеков пошел на него мотыльком. Алеков любил костры, смотрел на них подолгу и говорил, что только огонь никогда не повторяется.
Неслышно подошла дворничиха Степановна в неестественно новом синем ватнике.
— Вот, однако, указ какой — листья жечь, — сказала Степановна, грустно шаркнув метлой, — а рази грязь — лист-то? Однако, доплата, вот и пали.
Алеков молчал, созерцая.
— А что без собаки? — спросила Степановна.
— Щенится, — ответил Алеков, настораживаясь.
— Дело житейское. — Степановна вздохнула. — Щенят топить будешь?
Алеков оторвался от костра и побежал к стоянке такси.
— На мост, — сказал Алеков, просовываясь в машину.
— На какой? — лениво спросил шофер.
Названия мостов вылетели из головы Алекова. Он не проектировал их и ничего о них не помнил, кроме сомнительной песенки, предлагавшей дожидаться счастья у разведенного моста.
Уловив подозрительный взгляд шофера, Алеков застеснялся, но вспомнил о кинотеатре у моста и сказал, слегка подпрыгнув:
— К «Ударнику»!
Он вздрагивал в легком ознобе, поминутно ощупывал ногой портфель со щенком и глядел в окно, ничего не узнавая. Наконец, шофер остановил машину, Алеков сунул ему пятерку, сдачи не взял и пошел на гребень моста.
«Никак топиться шлепает, — думал шофер, оценивая алековскую спину через зеркальце заднего вида. — Ну, дает, шляпа, ну дает!»
Не выпуская из вида фигуру с портфелем, он подал машину назад и выглянул в приоткрытую дверцу.