К слову о «впервые»: я в первый раз увидел, как Криста заткнулась. Она таращилась на парня так, словно он появился здесь верхом на единороге. У меня возникло плохое предчувствие, что я смотрю на него точно так же.
Парень показал упаковку дезинфицирующих салфеток.
– Подойдет? – спросил он.
Вода мокрая? День жаркий? Его веснушки идеальны? Конечно, подойдет. Во всей истории человечества ничто не подходило больше.
Кому-то надо сочинить балладу о том, насколько это подходило. Мне нужна фотография, чтобы предложить ее издателям Оксфордского словаря английского языка в качестве определения глагола «подходить».
Вроде бы я сумел слегка кивнуть.
– Как тебя зовут?
К сожалению, он спрашивал не меня.
Девочка сделала серьезное (даже торжественное) лицо.
– Криста.
– Какое красивое имя. Я – Уилл. Криста, можно я прочищу рану? Наверное, тебе очень больно.
Моя кузина тоже сумела изобразить легкий кивок.
Уилл поднял на меня взгляд.
– Если ты хочешь забрать Дилана, то я могу подержать оборону пару секунд.
Стойте, он знал Дилана? И меня? И сколько времени это длилось? Внезапно я вспомнил, сколько раз окликал своего кузена, причем орал на весь пляж. Точно. Теперь ясно.
– Да, – выдавил я. – Спасибо.
А потом мы по-настоящему друг на друга взглянули, и мной буквально полностью завладели. Будто я бы и глазом не моргнул, если бы кто-то предложил мне выигрышный лотерейный билет. Я и прежде чувствовал такое, смотря на парня.
Но, наверное, впервые парень смотрел на меня так же.
– Не за что, – сказал он. И улыбнулся.
– Не понимаю, в чем разница между мажором и минором.
Я не спускал глаз с бас-гитары, не прекращая игру щипком.
– Я тебя не слушаю.
Уилл демонстративно перевернул учебник вверх ногами и опустил голову. Он сидел задом наперед на одном из металлических стульев, скрестив ноги в щиколотках. Его волосы отросли, свисая на лицо темными волнистыми прядями.
– Серьезно, Олли. Как можно решить, что одна нота грустная, а другая – радостная?
Я ошеломленно заморгал.
– Не бывает минорных нот. Бывают минорные гаммы и аккорды.
– Но разве минорные ноты – не те черные?
Теперь я почувствовал себя сбитым с толку, как и он.
– Черные? У тебя что, синестезия?
– А?
– Типа, ты слышишь цвета и чувствуешь их вкус?
– Что за абсурд, – произнес Уилл, вскакивая и подходя к пианино.
Он сыграл несколько нот в восходящем порядке.
– Черная нота. Черная. И еще одна черная.
Внезапно меня осенило. Он говорил о клавишах пианино. Попался, приятель! Я разразился смехом и, отложив гитару, направился к нему.
– Нет, стой. Все это – клавиши пианино.
Уилл раздраженно вскинул руки.