Но я не хотел его пугать. Он явно думал, что лето на озере осталось в прошлом. Включая, вероятно, и его сексуальную ориентацию. Но в нашей маленькой пантомиме «друзья с привилегиями» хотя бы имелся ритм. Уилл уже не заталкивал меня ни в одно ведро для мытья полов с тех пор, как мы начали этот танец.
Уилл провел пальцем по клавишам пианино, от высокой ноты к низкой. Потрясающе. Да у парня – природный дар.
– Что ты планируешь на День благодарения? – спросил он.
– Праздновать дома. Нас навестят тетя Линда с детьми. Скорее всего, будет тихо, но если получится съесть брюссельскую капусту весом с меня, то я буду счастлив.
Уилл хлопнул ладонью по пианино, бряцая клавишами.
– Что, подожди?
– Что?
– Брюссельская капуста? Это какая-то тупая шутка?
– Я бы никогда не стал шутить про брюссельскую капусту. Она – лучшая: жареная, с кусочками бекона и сиропом…
Я мечтательно замолк. До меня дошло, что мои чувства к брюссельской капусте граничили с сексуальными.
Уилл моргнул.
– Олли, до чего же отвратительно! Фу. Если бы я знал, что у тебя такой плохой вкус, я бы никогда не…
Он выдал себя и внезапно опять заинтересовался пианино. Вот она. Возможность поговорить про лето. Он обманывал себя, если думал, что я этим сполна не воспользуюсь.
– «Никогда бы не» что?
– Ты знаешь.
– Не помогал мне с налогами?
– Нет.
– Не летал со мной на параплане?
– Мы никогда не летали на параплане.
– Это есть в моем списке. И справедливости ради, с налогами ты мне тоже не помогал. Был и такой вариант?
– Абсурд какой-то.
– Ага, – произнес я и прошептал: – Ты имел в виду, что никогда не дал бы мне играть с твоими баскетбольными шарами?
Уилл издал звук, который был бы к месту, если бы он был удивленным псом. Он ткнул меня локтем в бок.
– Тсс!
Я хотел засмеяться, но даже моя улыбка резко улетучилась. Серьезно? Мы даже наедине не можем ничего обсуждать? Не чересчур ли драматично?
– Что? – громко спросил я. – Боишься, что все в музыкальном классе могут подумать, что ты гей, если узнают, что ты со мной мутил?
– Олли, серьезно.
Я попятился, вытянул руки в стороны и начал кружиться.
– Здесь никого нет, Уилл. Понимаю, ты не хочешь выставлять напоказ то, что мы познакомились летом, но нам надо продолжать притворяться, что между нами ничего не было, когда мы и наедине? Мне как-то некомфортно. Что между нами происходит?
Уилл закрыл крышку пианино и повернулся ко мне. В моей голове вдруг возникла картинка: вечер у озера. Я не помнил, когда именно это было или чем мы в тот день занимались. Но не забыл закат, проливающий на воду лавандовое сияние. Стрекозы проносились мимо меня, пока я стоял на краю пристани. А Уилл барахтался в воде, и наружу торчали его голова и плечи.