Мадемуазель Браницкая, уже оправившаяся от смущения после куртуазного спуска с верблюда, приблизилась к кавалерам и сделала глубокий реверанс. Сначала Бенкендорф представил ее Орлову, и она очень твердым, спокойным тоном поблагодарила его за спасение кузины. Воронцов удивился изменению ее голоса, в нем послышались какие-то новые, повелительные нотки. Потом Лиза подвела господ генералов к девицам Раевским и по очереди представила каждого каждой. Процедура с приседаниями и целованием рук заняла немало времени. Зато Мишель Орлов открыл, что нимфу, не забывшую сказать спасибо, зовут Екатериной. Лица остальных слились для него в сплошное пятно.
– Я сегодня же расскажу матушке о том, чем мы вам обязаны, – со светской улыбкой сказала Лиза, обращаясь к пехотинцу. – С пятницы она начинает принимать гостей. Прошу покорно не обойти наш дом и быть на обеде в два. Вас, господа, – Браницкая повернулась к Воронцову с Бенкендорфом, – также просим непременно сделать нам честь визитом. – И потом уже проще добавила: – А тебе, Саша, стыдно будет не зайти к маменьке в любое время. Между нами какие церемонии?
– Лиза, Лиза, Лиза! – перебил ее Шурка. – Обед – это замечательно. Но что, балов-то тут нет совсем?
– Забыла, – извиняющимся тоном произнесла Браницкая. – В среду, с шести, бал дает графиня Головина в особняке на улице Вожирар. Там все и встретимся. Ты представишь господ генералов матушке. А сейчас нам пора.
Кузины тем временем разобрали свои зонты, мосек и, составив вокруг Лизы нечто вроде благородного пансиона на прогулке, двинулись прочь.
Когда Орлов откланялся, Михаил повернулся к другу:
– Ты заметил, как она переменилась? Нечто странное. Такая вдруг решительная манера.
Христофорыч пожал плечами.
– Ничего удивительного. Ей приходится сидеть между двумя стульями. Когда Лиза одна – она барышня. Когда пасет невинных овечек, которым, кстати, не кузина, а тетка – старшая родственница, tante. И положение обязывает. Ведь они гуляют под ее присмотром. Оцени!
– Я думаю, это неправильно. Она и сама слишком молода.
– Не так чтобы слишком. Ей двадцать шесть. И, знаешь, участь ее незавидна.
– Почему?
– Представь, она младшая дочь, почти старая дева, живет при властной и уже беспомощной матери. Вынуждена исполнять ее капризы и ухаживать, как за ребенком. Любой взбесится. А я ни разу не видел, чтобы Лиза роптала, жаловалась, повышала голос. У нее реки кротости, моря кротости, океаны кротости! – с энтузиазмом воскликнул Бенкендор.
– Если она такая распрекрасная, то почему ты женился не на ней? – подтрунил Михаил.