— Потому что ты прав, человек, охранявший дорогу в Бездну, — гвиллионская княжна сделала маленький шаг вперед, к самой границе тени. Теперь Хастингс отчетливо мог разглядеть выражение ее лица, прекрасного и печального. — Индомнах, чародей фоморов, создал ее. Очень давно, если мерить время человеческой меркой.
— Что это значит? — спросила Джил. Бен отметил краем глаза, что она старается держаться позади него.
— Ничего хорошего, — отозвался он и сам удивился, как жестко это прозвучало.
— Тогда она была белой, как нетронутый снег, и совсем холодной. Индомнах отдал Горькую чашу женам Короля-Ворона.
— Этим ведьмам? — удивленно охнула Джил. — Зачем?
— Горькая чаша забирает то, что ты готов ей отдать. Они были готовы. Индомнах обещал, что взамен, когда Горькая чаша станет полной, она наделит их тем, что они хотели бы иметь. Не знаю, ложь это или правда. Индомнах был сражен на красном поле прежде, чем сдержал свое слово. Или прежде, чем вскрылся его обман. За фоморами не водилось такого, чтобы они что-то давали. Кроме одного из них.
— Зачем она тебе? — привычный к Другой стороне Хастингс неожиданно почувствовал усталость. Слишком многими неизвестными успела обрасти история украденного мальчика. Теперь еще чаша и фоморы.
— Ты видел. Горькая чаша теперь не только снег и холод, — грустная улыбка тронула губы Кианехт.
— Что с ней стало? — Хастингс переступил с ноги на ногу. Рюкзак давил на плечи. По-хорошему, его не должна была волновать фоморская поделка. Они принесли чашу гвиллионке, она должна пропустить их дальше в горы, сделка выполнена, разговор закончен. Но охотник на фей слишком хорошо помнил холод на пороге Бездны, чтобы недооценивать все, что имело бы к ней отношение. Будь его воля, он скорее бы разбил Горькую чашу, чем отдал бы ее кому-то.
Просто потому, что ни на Другой стороне, ни дома не было места ничему, так или иначе отмеченному этим смертельным холодом.
— Едва ли кому-то из сидов вздумалось бы тягаться с ворожбой Индомнаха, — Кианехт присела на большой валун. Подол ее платья при этом оказался на свету, серый шелк обернулся лишайниками и мхом. — А вот человек решился. Тогда среди людей было достаточно мастеров и чародеев. Этот человек сделал Горькую чашу тем, чем она должна была стать. Забирающей то, что ты можешь отдать, и дающей то, что ты ищешь. Теперь она нужна мне. В память об этом человеке, и потому что я не знаю другого способа получить то, что ищу.
— А как она оказалась там, в Терновом холме? — Джил присела на корточки и начала расстегивать рюкзак. Хастингс подумал и не стал ей мешать. В конце концов, это Джил удалось освободиться от чар и отчасти вытащить его самого, значит, право решать за ней. А чаша… Он скажет об этом тем, кому следует знать.