— Как ты знаешь, я так и не пошла в среднюю школу, — сказала она. — Но в конце концов обошлась и без нее.
Я смотрела на коричневую окантовку коляски, на волосы Матери в свете уличных фонарей — ломкие, белоснежные, вьющиеся у лица. Подрастерявшие уже какую-то часть всего света вселенной.
— На твоем месте я бы не стала рассказывать об этом отцу. У него свои планы, Александра. Грандиозные.
— Но это же бесплатно, — возразила я. — Почему бы не попробовать?
Эви и Далила остановились у самого большого на улице дома. За стеклом стоял затейливый кукольный домик, в нем праздновали Рождество. Миниатюрные детишки бежали к подаркам, сложенным под елкой. Отец семейства развалился в кресле. Я поискала глазами фигурку матери в спальнях и на кухне, но ее нигде не было.
— Как красиво! — сказала Эви.
— Идем, — ответила Мать. Она стояла позади нас, постукивая кулаком по ручке коляски.
Прежде чем она тронулась с места, я подошла и встала с ней вровень, так что ей волей-неволей пришлось посмотреть на меня.
— Позволь мне хотя бы попробовать, — попросила я.
Она отвела глаза, как будто ей стало неловко за меня. Чуть улыбнулась, и я заподозрила, что Отец тут был ни при чем.
— Я же сказала — нет.
Мисс Глэйд не сдалась, хотя на Мать надеяться перестала. Наши дискуссии по пятницам стали горячее.
— Тебе, кроме прочего, нужно еще думать, как это воспримут другие читатели, — говорила она. — Мало просто сказать, что книга тебе нравится, нужно еще уметь объяснить почему.
Теперь она предлагала мне самые разные книги — по истории, религии, о Древнем Риме и Древней Греции. За час мы успевали размотать клубок ниток в Лабиринте Минотавра, скользнуть сквозь гиппокамп, извлечь из куска коралла самца морского конька с мешочком, полным икринок, которые туда отложила самка.
— Сколько нам еще осталось? — спрашивала мисс Глэйд всякий раз, когда мы возвращались обратно в комнатушку.
Я озвучивала время на часах, которые висели над ней, но ее, кажется, не особенно интересовал мой ответ. Я думаю, на самом деле мисс Глэйд спрашивала вовсе не об этом.
— Александра, — позвал меня Отец. — К тебе пришли.
Он стоял внизу, у лестницы. Я только что шмыгнула через лестничную площадку с «Изумительным мистером Лисом» в руках, чтобы почистить зубы. У меня был ритуал — засунуть щетку в рот и прочитать три страницы какой-нибудь книги.
— Ко мне? — изумилась я. — А кто?
— А спустись-ка — и увидишь. — И он сделал широкий жест в сторону гостиной, как конферансье, объявляющий новый экзотический номер.
Я положила книгу на бортик раковины и зашлепала по лестнице, к огням большой люстры и запаху только что съеденного рагу. Мисс Глэйд, стоявшая в центре комнаты в шапочке с помпончиком и в полупальто, выглядела немыслимо чистой. Я тогда впервые осознала, что она может существовать вне школы, заниматься другими делами по вечерам, ложиться в кровать с какими-то мыслями. Сейчас мисс Глэйд казалась ниже, чем в классе, но это из-за Отца: было у него такое свойство — люди рядом с ним как будто съеживались, уменьшались. Я скрестила руки на груди поверх пижамной кофты, изношенной настолько, что сквозь ткань просвечивали соски.