Итан опустил стекло. Трещали игровые автоматы. Какой-то толстяк в костюме инспектора манежа поманил нас к двери, обитой красным бархатом. Возле нее никакой очереди не было.
— Гляди. — Итан дернул меня через сиденье, чтобы я посмотрела. — Там американские горки, видишь? Я обязательно прокачусь!
Чтобы подъехать к гостинице, Отец свернул в сторону от набережной и припарковался в одном из переулков, позади закрытого фургончика с мороженым.
— Помните: ведем себя тихо! — сказал он.
Мы вытащили сумки, коляску и, пошатываясь под их тяжестью, последовали за Отцом — в темноту. Ветер с моря скользил по переулку. Фонари были разбиты, и я не видела своих башмаков. Я наступила на что-то, смявшееся под моей ногой, и поспешила дальше.
Отец привел нас к деревянным воротам и нашел нужный ключ. Пройдя на территорию отеля, мы оказались в саду. Отец работал в блэкпульском «Дорчестере» — этот отель и сейчас стоит на побережье. Лет тринадцать спустя родители Оливии как-то пригласили нас на чай в «Дорчестер» на Парк-Лэйн. Собираясь тогда, я смотрела на свое отражение в огромном зеркале зала суда, предвкушая шампанское, бархатное платье, свежие сконы[28] — и вспоминала другой «Дорчестер», который казался мне когда-то самым чудесным местом в мире.
Одно время я думала, что вернусь туда — с Эви. «Вот где ты провела свои самые первые каникулы», — скажу я ей. Я планировала наш забег по «Плэже Бич»[29] — от одного аттракциона к другому; как мы выиграем огромного плюшевого зверя; как, просоленные и подвыпившие, будем уплетать рыбу с жареной картошкой на пляже. Я находила «Дорчестер» на сайтах, через которые обычно бронировала отели для командировок или выходных с Джей Пи. Отзывы, однако, были отвратительными. («Ужасное место, не советую!», «Мерзко!» или в самом лучшем случае — «Ничего, но нужно все обновить».) Прокручивая фотографии на сайтах, я убеждалась, что «Дорчестера», который я помнила, больше нет. И если я туда вернусь, то, возможно, выясню — его и не было никогда.
Из сада мы заглядывали в окно огромного пустого бального зала. Вокруг танцевального паркета расставили столики, покрытые скатертями. Стеклянный купол, сквозь который виднелось ночное небо, отражался в блестящей поверхности пола. Ясными, безоблачными ночами можно было танцевать на луне. Над бальным залом светились окна номеров, гости в которых еще не спали. Отец тоже смотрел на эти окна.
— Только тихо, ясно? — Он открыл дверь пожарного выхода и запустил нас на узкую лестницу.
Наши номера находились на самом верхнем этаже и воняли краской. Радиаторы работали на полную мощность.