— Думаю, этот вопрос решается весьма просто, — фыркнула Посадская и абсолютно невежливо ткнула мундштуком в сторону Львовой. — Вот, у тебя, Ираида, сколько детей?
— Четверо, — довольно улыбнулась та.
— Так что мешает Вербицкой пойти по твоим стопам и родить не только наследника своему мужу, но и будущего главу рода Вербицких-Скуратовых? — осведомилась Елена Павловна. — А уж о том, чтобы из него получился настоящий Скуратов, позаботится регент. Поверь, на то, чтобы привести способности наследника в соответствие с линией рода, таланта Кирилла с лихвой хватит. Вон, года не прошло, как он Елизавету мою в потолок вывел.
— Не её одну, как я понимаю. Ольга Бестужева, невеста Николаева, на днях была вписана в разрядные книги, как старший вой, — вспомнила боярыня Лепешинская, только-только присоединившаяся к кружку дам, образовавшемуся вокруг Великой Мегеры, а когда взгляды скрестились на ней, беспечно пожала плечами. — Муж рассказал. Удивлялся ещё такому наплыву юных стихийниц в потолке.
— А что, кроме Елизаветы и Ольги, есть кто-то ещё? — не удержалась от любопытства Ираида Львова.
— Дочери Фёдора Громова, — кивнула та. Присутствующие помолчали, а потом как-то незаметно стали рассасываться по залу. Сомневаться в том, что эта информация скоро разойдётся по всему московскому свету, не приходилось, и Елена Павловна довольно улыбнулась.
Дочь генерала, главы Преображенского приказа и члена Тайного совета — это, конечно, неплохая партия для сына боярина, позиционирующего себя как служилого, а не вотчинника, да и бант знака ордена Святого Ильи на плече девчонки поднимает её статус в глазах света. Но, право слово, когда подобные вещи останавливали сплетников и трухлявых ревнителей древних традиций?! Всё равно ведь будут судачить о «мезальянсе» и «невместности». Дескать, как так?! Простолюдинка выходит замуж за наследника вотчинного боярина! Это ж позор! Поругание всех традиций!
Ну-ну… пусть попробуют потявкать на без пяти минут боярыню «Скуратову». Ха! Кирюша живо им мозги на место поставит.
* * *
Честно говоря, услышав слова Бестужева, я поначалу опешил. Ну, не вязалась эта фраза с предложением государя. Никак не вязалась! О чём я и высказался. Гости переглянулись, и Валентин Эдуардович демонстративно откинулся на спинку стула, отдавая право вести диалог своему коллеге. Вербицкий вздохнул.
— Что именно тебя так напрягает, Кирилл? — осведомился Анатолий Семёнович, поняв, что помощи от Бестужева в этом разговоре ему не видать.
— А предложение помочь во внесудебной расправе, поступившее от первого лица государства, по-вашему — не повод для… напряжения? — пожевав губами, медленно проговорил я и, чуть помолчав, добавил: — О том, что предложение сделано шестнадцатилетнему мальчишке, я и вовсе молчу. На фоне самого действа, этот факт просто меркнет.