Как признавали даже его будущие враги, под председательством Горбачева в политбюро появилось больше пространства для свободной дискуссии и даже для открытой критики, чем при его предшественниках. Политбюро избрало Горбачева своим руководителем, не имея представления о его будущем политическом курсе. В то время это означало, что он автоматически становится лидером страны. До проведения качественной реформы системы у той же группы товарищей оставалась возможность сместить его и с одного, и с другого поста. Таким образом, здравый смысл диктовал Горбачеву необходимость использовать всю свою силу убеждения, чтобы увлекать за собой более консервативных коллег, а при невозможности достичь этого — совершать тактические отступления. С момента, когда в марте 1990 года в Советском Союзе был введен институт президентства, Горбачев стал все чаще пренебрегать мнением политбюро, что вызывало ярость остальных его членов. К тому моменту политбюро уже не являлось функциональным эквивалентом кабинета министров такой страны, как, например, Великобритания. Это был просто высший политический комитет стремительно теряющей поддержку Коммунистической партии, уже не являющийся средоточием власти в стране[1110].
* * *
В заключение стоит вновь упомянуть о нескольких значительных заблуждениях, составляющих основу мифа о сильном лидере. В парламентских демократиях налицо тенденция считать, что высший руководитель имеет большее значение, чем есть в действительности. Премьеру часто приписывают политические заслуги, достигнутые в основном усилиями других людей. Не менее часто считают достижением лидера партии и успех на выборах, хотя в действительности победа или поражение крайне редко бывают связаны с его или ее личностью. Еще более фундаментальной ошибкой было бы считать, что нам нужны лидеры, утверждающие свое политическое превосходство, пренебрегающие мнением коллег и принципами функционирования власти и в большей степени опирающиеся на тесный кружок лично преданных лиц, чем на свою политическую партию. Нельзя и невозможно считать признаком успешного лидера демократического правительства узурпацию власти, более свойственную отдельным министрам, и которая, при наличии противоречий с линией партии или правительства в целом, может выноситься на коллективное рассмотрение кабинетом министров. Лидеры, уверенные в том, что обладают правом на принятие личных решений в самых различных областях политики, и настойчиво пытающиеся реализовать подобную прерогативу, оказывают медвежью услугу и делу добросовестного государственного управления, и делу демократии. Они заслуживают не последователей, но критиков.