Я поднялся на тринадцатый этаж на лифте, деволюмизировался, вышел и включил «общий рентген». Номер квартиры я, разумеется, не знал. Комков и про этаж-то услышал случайно — это не совсем те вещи, которые обычно говоришь, когда называешь адрес водителю. Если, конечно, ты не персонаж советской кинокомедии. Но найти оказалось несложно — сомнительно было, чтобы простой обыватель оклеил стены чёрными обоями со странными надписями, поставил громадные подсвечники и нарисовал пентаграммы и многосимвольные круги на полу и потолке комнат. Именно такой интерьер, дополненный ещё стильной современной мебелью и техникой, увидел я в большой угловой квартире в конце коридора. Однако что-то настораживало меня. Что-то было не так. Я включил «истинное зрение». Господи! Всё предполагаемое обиталище главы гадкого культа было покрыто просто-таки невероятным слоем коричнево-розовой грязи. Словно там месяцами испражнялись и совокуплялись сонмы потусторонних, а может, и не очень потусторонних тварей. Пакость какая! И да — в одной из комнат висело тёмно-багровое облако. Тварь, сбежавшая от нас с Самохиной и унёсшая страшную книгу, была здесь! Я вытянул из кобуры пистолет, хотя и подозревал, что против этого существа он может оказаться бессильным. А где же сам хозяин? Ага, вот и он, возится на кухне. И чёрно-сияющая в ментальном взоре книга лежит рядом с ним на столе. Итак, вперёд, Малинов! Только методичнее, методичнее, действовать надо осмотрительно. Очень осторожно я двинулся к квартире и пересёк порог запертой металлической двери. Не отводя взгляда от багрового облака, я боком медленно прошёл на кухню и встал за спиной Старика. Он увлечённо смешивал что-то в барном шейкере. Несколько бутылок с разноцветными жидкостями, только что вынутые из маленького холодильника под мраморной столешницей, стояли перед ним. Проклятая книга была небрежно кинута углом на разделочную доску. Я подошёл, взялся за том свободной рукой и попытался его развоплотить и убрать в карман. Не тут-то было! Книга словно приросла к столу, деволюмизация не подействовала. Я напрягся, отчаянно стараясь утащить книгу на ментальный уровень, вложил все силы, всю волю в это движение. Нет! Книга больше не давала себя деволюмизировать! Лишь краешек её чуть побледнел. Я отпустил фолиант и почувствовал себя так, будто только что пытался стронуть с места железнодорожный вагон. Ноги и руки ощутимо тряслись. Эге, так не пойдёт, подумал я. Ещё одно такое усилие, и я не смогу даже свою собственную бесплотность сохранять. И так уже я чуял, что очень сильно устал. Ладно, зайдём с другой стороны.