– Разговорчики! – крикнул Лёшка. – Дыхание бережём, снова вон лес начинается!
И действительно гарь закончилась, и пошло редколесье с густой кустарниковой порослью, а след явственно заворачивал к востоку и нырнул в широкий пологий овраг. Всё это было очень странно, ещё часа три-четыре хода, и «таким вот макаром» можно будет им опять на свой старый след выйти.
– Ходу, ребята, ходу! – следы были совсем свежими. – Похоже, что через час мы их уже нагоним!
Вдруг в отдалении хлопнули несколько выстрелов, и тут же всё стихло.
– Фёдор, Трифон, ваши тройки авангардом растянитесь на три шага друг от друга и вперёд! Всё оглядеть и потом доложить. Остальным, идём за дозором сторожко, всё вокруг слушаем и оглядываем! – отдал команду Егоров, и шесть егерей отделившись от основной команды, проскользнули вперёд.
Через минут тридцать чуткого хода к Алексею подскочил посыльный от Цыгана:
– Вашбродь, на дороге турка толпится, только что-то без ружей все, шумят там да галдят что-то.
На сердце у Лёшки стояла какая-то тревожная маета. Ничего не говоря, он вдруг сдёрнул с плеча штуцер и, сорвавшись с места, рванул по пологому оврагу в ту сторону, откуда только что прибежал посыльный.
Вся команда егерей, откинув всякую осторожность, понеслась за ним следом.
Три сотни пленных турок, толпившиеся на дороге, разом загомонили и задрали вверх руки, когда из кустов на них вылетели эти страшные зелёные шайтаны и казаки. Только вчера для них вполне благополучно закончилась эта опасная война. Никто, взяв их в плен, никого из них тогда не убил, и они шли себе совершенно спокойно одной большой колонной на север, под охраной своего небольшого казачьего отряда. Как вдруг на них вылетели из леса эти бешеные беслы, ранее охранявшие самого султана, и начали с неистовой яростью рубить малочисленный и неготовый к бою казачий конвой.
Было видно, как им хочется порубить ещё и всех солдат, сдавшихся в плен к русским, но они только повесили на дереве визжавшего толстого офицера-интенданта и отдали отбитых коней всем остальным старшим османским командирам. Всех своих захваченных пленных из русских, в том числе и раненых, они убили и, пряча в испуге глаза, турецкие ополченцы отступили подальше от стоявших посреди дороги саней.
Пять саней по трое раненых в каждой. Их было пятнадцать, не считая ещё и возниц. И все они теперь напоминали те изрубленные и исколотые чучела, которые рвали на учениях штыкового боя пехотинцы. Только были это когда-то живые пусть и увечные да раненые солдаты, сейчас же все сани были залиты их кровью. Всех тяжелее свою смерть принял Борис. Перед смертью «волки» нашли время пытать ненавистного «зелёного шайтана» и вырезали у него всё то, что только смогли.