Безумно хотелось посмотреть, что там внутри, но памятуя о Шахразаде, которая одна-одинешенька томилась между небом и землей, Биллингс передумал. Лучше поспешить и не затягивать с возвращением.
Далее простиралась целая череда дверей, все как одна незапертые. Биллингс сунулся в первые три, но, не обнаружив ничего, кроме уже знакомых кувшинов на пресловутых цепях, решил не тратить время.
Наконец двери кончились, дальше шли голые стены; постепенно пандус выровнялся, превратившись в длинный, чуть извилистый коридор. Сообразив, что находится в основании башни, Биллингс с особой осторожностью двинулся вперед. Коридор уперся в дверь, такую огромную, что все прочие на ее фоне казались крошечными. Однако открылась она, как и остальные, легко и бесшумно. Биллингс крадучись переступил порог и очутился в большой зале.
Большой? Точнее сказать, громадной. Округлый куполообразный потолок высотой достигал пятнадцати метров. На девяти медных цепях покачивался здоровенный кувшин, размерами превосходивший все предыдущие; над горлышком вился тонкий дымок. От замеченного еще в первой комнате запаха было не продохнуть, сухой раскаленный воздух обжигал горло, как знойный ветер в пустыне.
Подобно остальным помещениям, зала поражала полным отсутствием мебели. Но не оборудования. Прямо напротив двери, у вогнутой стены высилась приборная панель, испещренная различными индикаторами, кнопками, рычажками, телетайпами и прочими механизмами, о предназначении которых можно только гадать. Сверху и по бокам, в точности повторяя контуры перегородки, один над другим тянулись ряды крохотных, с почтовую марку экранов. Панель, разномастные приборы и даже экраны — несмотря на их кристальную прозрачность — были выполнены из знакомого псевдо-медного сплава.
Зачарованный, Биллингс пересек комнату и уставился на нижний ряд экранов. Нет, слишком высоко, картинки не разобрать. Он огляделся по сторонам в надежде отыскать хоть какую-то опору, но тщетно. Внимание привлекла полочка в левой части панели. При ближайшем рассмотрении полка оказалась выдвижной и спокойно выдерживала вес взрослого человека. Взобравшись на нее, Биллингс припал к первому попавшемуся экрану. Трехмерное изображение транслировало крохотную комнатушку с крохотной кроватью, столом и стулом. На стульчике, облокотившись локтями на стол, сидел крохотный человечек с несуразно большой куполообразной головой. Без сомнения живой, человечек был погружен в глубокое раздумье и, без сомнения, воплощал лишь малую толику своего истинного размера. С крохотного потолка к крохотному наросту на голове человечка тянулся миниатюрный провод.