Крепкий, без сновидений, полуторачасовой сон прогнал усталость. Во всем теле чувствовалась бодрость, прилив сил.
Соседняя кровать была пуста. Люба не привыкла спать днем. Вот и сегодня, сразу после обеда, куда-то исчезла — то ли поехала в город, то ли загорает где-нибудь на пляже. Любу удивляет, как её товарка может столько спать? Утром едва успевает на завтрак, в конце обеда глаза делаются сонными-пресонными, стоит положить голову на подушку, как уже заснула.
С наслаждением умывшись из-под крапа холодной водой, Качырий надела свое любимое шелковое платье, белое в черную горошинку, причесалась. Короткая стрижка делала её моложе, придавала топкому смуглому лицу мальчишеский вид. А самое главное — волосы над правым виском отросли настолько, что шрам стал совсем незаметным.
В палату неслышными шагами вошла медсестра, полная моложавая женщина с мягкими, добродушными чертами лица.
— Встали? Вот и хорошо. К вам гость приехал, целый час дожидается на скамейке под окном.
— Кто?
— По-видимому, муж. Говорит, из Йошкар-Олы.
— Передайте ему, пусть не ждет, не выйду, — вся вспыхнув, сказала Качырий.
— Но как же так…
— Не о чем нам говорить. И вообще… Пусть уезжает!:
— Хорошо.
Сестра ушла. Качырий принялась заправлять постель. Движения её были резкими, порывистыми. «Приехал… И сюда добрался. Что ему надо? Пора бы понять, наконец…»
Сестра вернулась. Вид у нее был расстроенный.
— Не уходит. Говорит: «До утра просижу, а дождусь».
— Ну, так и я до утра не выйду из палаты! — Качырий сердито ткнула кулаком в подушку, взбивая ее. — И не смейте его пускать сюда — в окно выброшусь. Не хочу я его видеть и все!
Сестра вышла.
Качырий захлопнула окно, села на кровать. В голове потревоженным пчелиным роем завихрились мысли. После той страшной ночи она ни разу не видела мужа, не хотела его видеть, старалась забыть о его существовании, навсегда вычеркнуть из памяти. Путевку в санаторий Иван Егорович привез в больницу. Она не хотела ехать, но уступила его уговорам. Он же на своей машине завез её домой за вещами, когда тот был на работе, а потом — сразу на вокзал. Качырий ни разу не задумывалась о том, где будет жить, когда вернется. Где угодно — в сарае, на частной квартире, но только не дома, пока там тот. «Приехать сюда… Какая наглость!»
Постепенно мысли её приняли иное направление. Этому способствовали звуки, проникающие в комнату извне через неплотно прикрытую форточку. Где-то неподалеку слышались глухие удары по мячу — играли в волейбол. В другом месте женские голоса выводили задушевную мелодию: