Семья у Кырли небольшая — сам четвертый. Дочка окончила институт, вышла замуж да что-то не склеилась у нее семейная жизнь. Сейчас учительствует в школе, где когда-то училась сама, воспитывает сынишку. Любимец деда и бабушкин баловень скоро тоже пойдет в школу.
Кырля три года был на войне, вернулся без ноги, на протезе. Его пенсии, дочериной зарплаты да алиментов на внука вполне хватает, чтобы семья жила в достатке. Много ли надо деревенскому жителю, имеющему к тому же свой огород, свое молоко, мясо? Но ветеран колхоза, фронтовик и старый коммунист не может жить без дела. Поэтому, два года назад, узнав что позади его ободворицы решили разбить колхозный сад, Кырля пришел в правление.
— Ежели доверите, сад возьму на себя. Дело знакомое.
Опанас Кырля человек крепкого телосложения. Всегда тщательно побрит, только под носом топорщатся пышные, как у пюнчерйымальского деда Савлия, седые усы. Чистые, как ключевая вода, светло-серые глаза его смотрят пытливо, словно вопрошают: «Ну-ка, поглядим, что ты за человек, чего стоишь?» С каким-нибудь пустомелей он и разговаривать не станет, отойдет в сторонку. А умному, серьезному собеседнику всегда рад, с таким готов просидеть до утра.
Кырля и сам великолепный рассказчик, стоит только затронуть чувствительную струнку его души. Вот и сейчас, забыв обо всем, он с увлечением рассказывает председателю про сад Омыляна, некогда жившего на конце Токтайсолы. Теперь от этого сада ничего не осталось, а в прежние времена он славился на всю округу. Из города приезжали к Омыляну за яблоками, малиной, орехами…
— У приволжских марийцев, сказывают, и по тем временам водились богатейшие сады, — вспоминал Кырля. — А по нашим местам про другой такой — и слуху не было. Редко у кого две-три яблони, грядка малинника в тесном кутке за избой да чахлый кустик красной смородины подле забора. Все больше черемуха, рябина, калина да прочие деревья, которые никакого ухода не требуют. Зимой испечет, бывало, хозяйка пирог с калиной да солодом, усядутся всей семьей за стол, едят-нахваливают, ровно невесть какая редкость. Не зря говорят, не видавшему мяса и требуха вкусна.
— А где же ты садоводству обучился?
— На дорогах войны, — Кырля помолчал, вспоминая. — На Украине сады, я тебе скажу!.. А больше в госпитале, где пролежал почти год. Бо-ольшущий был сад при госпитале, ухоженный. Старичок один, золотые руки, выпестовал. Ну, а я, как встал на костыли, по пятам за ним ходил — приглядывался. Душевный был старичок, все тебе расскажет и покажет. Вот тогда я и загорелся. Нам бы, думаю, такой сад. Был же у Омыляна…