«Нет, не ладно, — уже засыпая, подумала Качырий. — Плохо я с ними говорила, раз не смогла убедить. По — другому надо».
Назавтра в легком тарантасе Бахманов подкатил к дому бабки Епремихи.
Они хотели выехать в Пюнчерйымал с утра, но Качырий вдруг передумала, ранехонько убежала на свиноферму и вернулась только к обеду, веселая, оживленная.
— Знаешь, чем я занималась? — лукаво спросила она мужа.
— Подсчетом свинопоголовья?
— Ни за что не угадаешь. Уборкой, Мыла полы…
— В свинарнике?
— В красном уголке. В свинарник только на минутку забежала, сказала девчатам: «Как освободитесь, зайдите в красный уголок». Они приходят, а я уже пол домываю. Ты бы видел, как они смутились! Столпились у порога, не знают, что сказать. Я им: «Погуляйте чуток, я вас позову». Тут Чачук, дочка Семона Кавырли, отобрала у меня тряпку. «Хватит, Качырий акай, не позорь нас, сама иди погуляй». Как взялись все, и в сенцах вымыли, и на крылечке. Теперь за свою комнату принялись, а меня прогнали — посыльный твой прибежал.
— Жалко, что я раньше его не послал. Воду, поди, таскала?
— Немного, Костя, всего… одно ведерко.
Пообедав, они выехали.
Качырий заметила, что Костя совершенно не умеет править лошадью: пригнувшись, обеими руками держит вожжи, как баранку автомашины, боится хоть чуточку ослабить их. Вороной жеребчик, застоявшийся в ко нюшне, с ходу перешел на крупную рысь и это, видимо, встревожило Костю.
За деревней Качырий сказала:
— Костя, а ведь дуга-то у нас кривая. Иди, подправь
Бахманов передал ей вожжи, спрыгнул с тарантаса, подергал дугу, недоуменно пожал плечами.
— Чудак, где ты видел прямую дугу? — расхохоталась Качырий. — Иди, садись, я пошутила.
Едва обескураженный Костя вскочил в тарантас, как Качырий взмахнула над крупом лошади концами вожжей, гикнула:
— И-ех, вороные!
— Сумасшедшая! — испугался Бахманов. — Смотри, опрокинемся.
— Держись, Костя!
— Что ты делаешь? Видишь, впереди овраг! Давай вожжи!
— Не тронь. Ш-ш-ш!
Качырий легонько натянула вожжи, лошадь послушно перешла на шаг. Миновав небольшой овражек, Качырий снова гикнула:
— А ну-ка, давай с ветерком!
— Катя, ты когда-нибудь состаришься, нет?
— Никогда! А зачем нам стареть, милый?
— Уж слишком ты озорная. Как девчонка. Хоть бы ради сына побереглась.
— Сын будет в отца. Джигит!
— Вот уж тогда перестанешь дурить.
— Как знать…
— Ладно, мама будущего джигита, дай сюда вожжи. А то совсем опозоришь…
— Эх, ты, одессит! На мотоцикле едешь, ветер в ушах свистит. А на лошади, словно молоко везешь, боишься расплескать.
— Ты права, боюсь. Ну да ладно, держись крепче за меня!