Был поздний вечер, почти полночь, и дети давно улеглись спать. Спала в своей комнате и Сучка, свернувшись калачиком под одеялом и наслаждаясь тем обыкновенным, домашним пододеяльным теплом, которого была лишена всю свою прежнюю жизнь в доме у матери.
Вдруг в стекло кто-то постучал, и этот звук был более громким и резким, чем монотонный и убаюкивающий стук бивших в окно ветвей дерева.
Сучка сразу проснулась и открыла глаза. Сначала она лежала неподвижно и молча, спросонья не понимая, что её разбудило. Затем объятия Морфея вновь приоткрылись и уже готовились принять ребёнка в своё нежное лоно, когда внезапно резкий стук в окно повторился.
Звук был теперь уже несомненным, и сердце девочки учащённо и испуганно заколотилось, отдаваясь в ушах гулким эхом.
Она привстала в кровати на своих культях и посмотрела в сторону окна.
Оно было тёмным, даже слишком тёмным для ночного города, где с внешней стороны окна всегда имелся хоть какой-нибудь свет — от горящих ли фонарей либо от окон противостоящих домов. Сучка даже любила по вечерам высматривать в своё окно чужие окна, любоваться на красные, жёлтые, зелёные шторы чьих-то квартир, на мерцающие в окнах блики от включённых телевизоров, любила гадать, как-то там живут люди и какою жизнью они живут. Так что она знала по опыту, что её окно при взгляде изнутри никогда не бывало совершенно тёмным и за ним, с внешней стороны, всегда был хоть какой-нибудь источник света.
Однако в этот раз стёкла в окне её комнаты были черны, абсолютно черны и непрозрачны, что было странно для ночи. Окно изнутри выглядело так, будто за ним, снаружи, кто-то стоял, невидимый во тьме, и заслонял собою любой свет.
Комната Сучки располагалась на первом этаже приюта. Здание от старости вросло в землю, и первый этаж ненамного возвышался над землёю. Решёток на окнах не было, так как считалось, что высокий забор вокруг территории приюта является достаточною защитой от воров и иных напастей.
Тихонько скользнув на пол и не найдя сразу ходунки в тёмной комнате, девочка двинулась к окну на четвереньках. Её била крупная дрожь — и от холода, и от испуга. Поскольку свет в окно не просачивался совершенно, в комнате стояла чёрная, непроглядная, вязкая тьма. Сучка ничего не видела и двигалась по комнате на ощупь. Вот край кровати, за которым среди светлых обоев смутно чернел прямоугольник окна. Вот угол стола и стул. Вот подоконник.
Она взобралась на стул и опёрлась культями на подоконник.
— Кто там? — спросила девочка дрожащими губами несмело и едва слышно.
Её вдруг поразило, что свистящий ветер не бьёт более в окно с тою же силой, с какой бил прежде. Некая преграда мешала ветру достигать оконных стёкол. Кто-то стоял там.