и она мучила тамошних врачей. А теперь вернулась к нам, потому что в ЦКБ по ее словам, «не лечат, а калечат». Короче говоря — имейте в виду и будьте бдительны.
— Талышевская — это ужас, летящий на крыльях мрака, — рассказала Алексу после пятиминутки одна из врачей. — Она крайне обидчива, норовит устраивать скандалы по поводу и без, и бесконечно строчит жалобы во все инстанции, а ее жалобам уделяется повышенное внимание. Во-первых, она вдова академика Талышевского, который был очень крупной фигурой в нашей оборонке и какие-то связи в высших сферах у старухи сохранились. Во-вторых, она — член президиума Московского городского совета ветеранов, а ветераны стоят друг за друга горой. Обидится один — тридцать выступит в его поддержку. Так что будьте с Талышевской крайне осторожны, Александр Николаевич, на ее провокации не поддавайтесь, в пререкания с ней не вступайте…
Алекс тогда еще порадовался, что ему, как доценту кафедры, приходится общаться с пациентами изредка, да и то не со всеми подряд. Информацию о Талышевской он принял к сведению и решил обходить восьмую палату стороной.
Кто-то когда-то, за давностью лет уже и не выяснить, кто именно, поставил Талышевской диагноз стенокардии, которой на самом деле у нее не было. С одной стороны, Талышевская постоянно жаловалась на боли за грудиной, которые якобы появлялись у нее при малейшем волнении. Любой конфликт с Талышевской заканчивался мизансценой «Я умираю, о мое израненное сердце, довели гады больного человека». С другой стороны, ее приступы не были похожи на настоящие приступы стенокардии. Хотя бы тем, что человек с настоящим приступом, не способен орать так, что его слышно на трех этажах. Стенокардия вынуждает к тому, чтобы напрягаться как можно меньше, поскольку любое напряжение может спровоцировать приступ или же усилить его. Человек, страдающий стенокардией в тяжелой форме, не способен одним махом одолеть несколько лестничных пролетов, а Талышевская спокойно спускалась пешком с третьего этажа на первый и так же спокойно поднималась обратно. Больничным лифтом она не пользовалась, потому что там, якобы, сильно воняло мочой. Уже за одно это замечание старуху можно было показывать психиатру, потому что лифты мылись не реже двух раз в сутки, да и вообще с санитарной точки зрения в больнице все было в полном порядке.
Как-то само собой сложилось так, что в последнее время в случае отсутствия шефа, больничная администрация обращалась за помощью к сознательному и добросовестному доценту Бушмакину. Главный врач и его заместители знали, что доцент пользуется доверием заведующего кафедрой и что он никогда не откажется помочь. Профессор Чернецов, официально замещавший Павла Остаповича, не имел ничего против того, что «дергают по разным пустякам» не его, а кого-то другого. Поэтому не было ничего удивительного в том, что на совещание в кабинете заместителя главного врача по медицинской части Феофановой пригласили Алекса.