Зандоме нетерпеливо заерзал на стуле. «Ишь куда заехал! Да что это приключилось с парнем? Нет, эта Претурша совсем рассудка его лишила!»
— В каком смысле, друг мой? — Шьору Илии интересно, как объяснит Нико свое утверждение.
— Я спрашиваю себя: какую цель ставило перед собой старшее поколение и какую должны преследовать мы? Думаю, цель одна и та же — поднять самосознание нации, вернее, народа. Ну, а газетами народное самосознание не поднимешь, тем паче — такими газетами, как наши.
— Как наши — согласен, — допустил шьор Илия. — Что же до самосознания, друг мой, то, честно говоря, не верю я в него. О нем вечно говорят, спорят и бранятся, да на том и кончается. Нигде не видно ни дела, ни результатов. И я не скоро их увижу! Потому что самосознание нации, или народа, нельзя поднять, пока он в рабстве. Вырвите его из рабства, дайте ему его естественные права, пусть будет он хозяином в своем доме — увидите тогда, как быстро он поднимется!
— О, дядя Илия, далеконько вас занесло! — воскликнул Нико с такой горячностью, что Зандоме только подивился, — что это, как разошелся его приятель. «Счастливый человек, — подумал он, — ломает себе голову над тем, как помочь народу, а я вот не знаю, как прожить с большой семьей в такие тяжелые времена!» — Далеконько вас занесло, — продолжал Нико, не замечая даже, что Дорица поставила перед ним чашку с черным кофе и смотрит, удивляясь, с чего это они так разгорячились. — Своя государственность, министерство, парламент, свои жупаны[52] и поджупаны — все это хорошо и возвышенно. Но все это не может быть целью, а только и исключительно — средством. Цель же есть и остается — благо, счастье и довольство народа, который составляет основу нации. Давайте же поднимать его, учить, помогать ему, и уж тогда пускай он, если захочет, создает свое государство, пускай народ его вырастит! Не государство растит народ, но народ, да, именно народ вправе вырастить в недрах своих собственное государство. Ибо, как мы видим на примере Сербии[53] и других стран, — каков народ, таково и государство…
Нико говорит с такой страстностью, что Зандоме просто восхищен, хотя и не понимает, как может практический человек ломать себе голову над столь далекими, почти недостижимыми вещами. Каждый день приносит нам столько бед, столько забот — досуг ли тут заниматься всеми этими туманными и отдаленными проблемами? И есть ли желание? Не знает Зандоме, что Нико ищет в них облегчение, надеется отвлечься от собственных печалей. Повседневная жизнь ему опостылела, она разбила его иллюзии, развеяла золотые мечты. Удивительно ли, что он ищет выход, ищет средство избежать неприятностей или, по крайней мере, хоть ненадолго забыть о них…