— Как тебя зовут? — спросил он, чтобы не молчать.
— А по-разному. Кто «юрод клятый» зовет, кто «дедушка, помоги». А имя что? Тебя вот назовут королем, нешто поменяешься?
— Ты… — начал Харальд и остановился. Если уж неведомая сила не желает быть узнанной, настаивать нельзя. Можно только отнестись к ней с почтением и выполнить то, что от тебя хотят.
— Что приумолк? Скоро доберемся. Там, правда, потолок низкий, но уж потерпишь.
Харальд кивнул.
— И поплывем мы, как Улисс вдревле, уши заткнув…
— Зачем?
— Ох, вечно я, старый, забываю. Слушай, невежда. Был такой царь морской, вот вроде вас, разбойников. Рыжий и хитрый. Были у него корабли и верные люди, но он ввязался в войну, в которой участвовать не хотел. Клятву глупую дал потому что.
Харальд кивнул. Про клятву он понимал. Сколько раз в сагах конунги дают опрометчивый зарок, а потом убивают братьев или развязывают войну.
— Но так как царь был хитер, то войну он пережил. И поплыл домой, чтобы объявить, что он жив и нечего всяким юнцам на его царство да жену зариться. А по дороге домой поплыл он мимо острова, на котором жили сирены. Ведьмы, словом, — пояснил старик, — до пояса — девица-красавица, а ниже — либо птица, либо рыба. Дуры злобные, Господи прости. Голос у них был больно сладкий, кто ни услышит — бежит на него, как припадочный, а те и рады человечинке. Весь остров был в костях.
Вдалеке что-то плеснуло, и старик перестал грести. Харальд потерял счет времени, здесь его нельзя было определить привычным способом — по звездам или птичьим голосам.
— Ну, царь повелел всем свои гребцам уши заткнуть, чтобы не соблазнились, а себя, наоборот, к мачте привязать, а уши открытыми оставить.
— И что дальше? — история была интересной.
— Дальше он услышал песню сирен. И так она ему полюбилась, что стал рваться изо всех сил к ним да просить гребцов, чтобы его отвязали. А те не слышат. Так и проплыли мимо. А сирены со злости все в море побросались.
— И все?
— Все, да не все. Только приплыли мы уже, вылезай.
Старик привязал лодку к кольцу, торчащему из стены, и, подняв руки, начал ими шарить.
— Подсоби-ка, — обратился он к Харальду. Варяг тоже поднял руку и нащупал нишу в стене. Оттуда тянуло ветерком. Харальд подтянулся на руках и влез наверх, потом помог подняться юродивому. Коридор и правда был низковат, по каменному полу приходилось ступать осторожно, чтобы не поскользнуться.
— Скользко, — бормотал старик, — тут она и ползает.
— Кто?
— Да тварь эта. Ты пойми, воин, — старик обернулся и поднял фонарь. Тени сделали его лицо другим: совсем старым и полным странного величия. — Мне же как нож в спину, когда такое творится. Город и так неспокойный, а тут еще она проснулась. Вроде бы последняя она, да только людей жрать не дело. А у меня силы уже не те.