Уна отказывалась от всех предложений. Не взяла ни сушеных ягод, ни вяленого мяса. Покачала головой, когда старшая из женщин протянула ей свой браслет — узкую серебряную полоску.
Женщины посовещались, и одна из них убежала. Сердце Уны забилось быстрее. Вскоре женщина вернулась, держа в руках сверток. Под темной мешковиной тускло блестела тяжелая ткань. Уна потрогала уголок, равнодушно покачала головой и отвернулась, собираясь уходить. Женщины завздыхали. Она остановилась и еще раз пощупала ткань. Взвесила на руке свое полотно. И кивнула. Хорошо, она возьмет эту непонятную ткань, и постарается что-нибудь с ней придумать, и оставит женщинам свое чудесное полотно. Все радостно зашумели.
Отойдя от деревни достаточно далеко, Уна упала на колени и потянула мешковину. «Шелк, — вспомнила она слова бабки, — и золотые нити». Узор сильно потускнел со временем, она похолодела от мысли, что Черный Олаф не примет это как выкуп. Но потом тряхнула головой, снова свернула ткань и зашагала домой.
Через несколько дней рано поутру весь двор Черного Олафа проснулся от королевского крика.
— Лауд все-таки ушел к этой девке! — ревел король. — Я покажу им, как перечить мне! Все собирайтесь! И епископа берите, я прокляну их прилюдно!
Когда вооруженная толпа подошла к маленькой хижине, Уна сидела на пороге. Ее волосы были прикрыты, как положено замужней женщине.
— Доброе утро, отец, — поприветствовала она короля. Тот побагровел.
— Дитя, мы ищем принца Лауда, — вступил в разговор епископ, — не знаешь ли ты, где он?
— Здесь, — кивнула Уна на дверь хижины. — Мой муж еще не встал, но думаю, что вы своими криками его разбудили.
— Змеиная дочка! — закричал король. — Лауд давал клятву, что не будет с тобой встречаться!
— Он не нарушил своего слова, — ответила Уна. Лауд вышел из хижины, и она обратилась к нему:
— Любовь моя, расскажи этим добрым людям, что случилось вчера.
— Мы встретились на дороге у ворот, — сказал Лауд. — Ты взяла меня за руку и отвела сюда.
— То есть ты не увлекал эту девушку за собой? — спросил епископ.
Лауд поднял на него честные глаза.
— Нет, святой отец. Это она меня сюда затащила.
В толпе стали раздаваться смешки.
— Похоже, что принц не нарушал клятвы, — осторожно начал епископ, но король перебил его:
— Хитрите сколько пожелаете! Но я поставил тебе условие, Уна Гудбругсдоттир, а ты его не выполнила! Где выкуп, достойный моего сына? Покажи его, и я назову тебя дочерью!
Уна ушла в хижину и вернулась со свертком в руках. Она развернула его и встряхнула, чтобы показать тяжелый шелк во всей красе. Солнце вышло из-за облаков, в его лучах переливы на ткани сделались радужными, а старое золото вспыхнуло.