— Еще раз атакуем! — скомандовал Крайний.
Эта атака закончилась печально: зенитным снарядом был поврежден мотор его самолета. Со снижением Николай пошел на север, но до берега дотянуть не смог, пришлось садиться на воду. Самолет сразу затонул, а Крайнего удержал на плаву спасательный жилет. Борис Крылов покружился над ним, передал на аэродром место нахождения, попросил выслать катер. Горючего оставалось мало, нужно было возвращаться. На смену Крылову вылетели Александр Карпов и Алексей Гавриш. На подходе к указанному квадрату увидели немецкий гидросамолет «Гамбург-140», который ходил галсами. Видимо, его вызвали катера, чтобы подобрать советского летчика. Карпов и Гавриш с двух сторон атаковали вражеский самолет, и после нескольких пулеметных очередей он плюхнулся в воду. Начали искать Крайнего, но, видимо, во время воздушного боя отклонились далеко в сторону, а ориентиров, чтобы скорректировать свое местонахождение, в море нет. В воздух снова поднялся Борис Крылов. От береговой черты он взял курс на точно отмеченный квадрат и вскоре обнаружил Крайнего. А недалеко от него — и резиновую лодку с экипажем «Гамбурга-140». Вдали уже виднелся наш катер. Крылов вывел его точно на Крайнего, затем катер подобрал и немцев.
Крайний четыре часа пробыл в холодной апрельской купели. Второй раз за последние полгода — ранее несколько часов «купался» в ноябре в Керченском проливе. И хоть бы чихнул! Богатырь-парень!
Встречал я в газетах заметки и о полетах Шабанова и Григорова, других знакомых летчиков. Значит, летают, воюют, а я тут валяюсь без дела.
На второй или третий день после Первомая в госпиталь зашел Миня Уткин. Он старался выглядеть бодрым и веселым, но я сразу заметил, что парень чем-то расстроен. Не умел он надежно скрывать свое душевное состояние.
— Что случилось, Миня? — спросил я напрямик.
— Да ничего…
— Рожков?
— Нет, Рожков, слава богу, обгорел только чуть-чуть. Никакой опасности.
— А кто?
Он внимательно посмотрел мне в глаза, потом отвел взгляд в сторону, глубоко вздохнул.
— Ну?
— Плохи дела, друг, — с дрожью в голосе сказал Уткин.
— Не вернулся кто-то?!
— За последние дни — половина экипажей не вернулась. Володя Шабанов с Ваней Кочерженко, Володя Григоров с Пашей Кругловым, экипаж Хохлова… А вчера — и Саша Емельянов.
— Емельянов?!
— Да.
У меня сжалось сердце. Не знал, что говорить. Мысли вихрились в голове, мешались. Володя Шабанов! Только недавно ходили с ним на Севастополь… А многострадальный экипаж Сазонова! Дважды не возвращался с задания, мы долго и терпеливо ждали их — Сазонова, Емельянова, Бутенко, Ярового, — и они все же возвращались, преодолев все испытания. Неужели мы их больше не увидим? А Паша Круглов — наш звонкоголосый соловей! Как же его баян?…