Канонически-правовые памятники интересны и в ином аспекте. Они позволяют увидеть рост самосознания высшей церковной иерархии. В итоге, при сопоставлении текстов упомянутых канонически-правовых памятников с более ранними актами, регулировавшими церковную жизнь домонгольской Руси (вопрошание Кирика Новгородца, канонические ответы Иоанна, ранние княжеские уставы церкви), удается выявить количественные и качественные изменения, происходившие внутри церковного института ставшими возможными благодаря санкции первоначально монгольских, а несколько позже ордынских властей.
При работе над исследованием были использованы уже упоминавшиеся издания памятников древнерусского канонического права, опубликованные археографической комиссией, а также новейшие работы по исследованиям вопрошания Кирика Новгородца[146]. Тексты княжеских уставов церкви цитируются по изданию, осуществленному под редакцией Я.Н. Щапова. Тексты ханских ярлыков митрополитам приводятся по реконструкции А.П. Григорьева[147].
Изобразительные источники
Данная группа источников применительно к исследуемому периоду и теме не велика. Ее основу составляют миниатюры лицевого свода XVI века[148]. Кроме того, были использованы две иконы XV в.[149] Все они позволяют реконструировать особенности религиозного сознания жителей XII–XIII века, их представления о природе царской власти через изобразительный ряд, созданный иконописцами и иллюстраторами XV–XVI вв. на основе агиографических сказаний и древнерусских летописей. Более того, анализ рассматриваемой группы источников позволяет проследить трансформации в восприятии событий в XII–XIII вв., произошедшие в сознании их современников и проживавших в XV–XVI вв. потомков. При этом практически все эти памятники свидетельствуют о включенности церковных институтов во внутриполитические отношения на Руси. Не мене интересным видится и то, что и в XVI в., после покорения Казани, Астрахани и Сибири, положение правителей монголов и Орды продолжало оцениваться как царское, находя свое отражение не только в высоком статусном, положении Чингизидов и их наследников при царском дворе Ивана IV[150], но и в различных изображениях. Пример этого — миниатюры лицевого свода XVI в., сопровождавшие русскую летописную историю изобразительным рядом. На них хан Батый увенчан царским венцом. Однако монголы, а за ними и правители Орды не использовали подобные головные уборы в качестве инсигний власти. Легитимизация прав и положений правителя в монгольском обществе определялась решением курултая, а не обладанием символическими одеждами. Тем не менее, для автора рисунка было важно показать высокий царственный статус хана, и это было достигнуто через изображение «царского» венца. Все это в иерархическом плане, несомненно, ставило Батыя выше русских князей.