При анализе и оценке упомянутых епископских и политических посланий были приняты во внимание и более ранние эпистолярные памятники, хоть и не связанные с описываемыми в данном исследовании событиями, но позволяющие понять особенности взаимоотношений внутри древнерусских элит и межцерковного диалога, имевших место в домонгольской Руси[137].
Принимая во внимание большое число переводов вышеупомянутых посланий, в работе были использованы эпистолярные тексты, переведенные, прокомментированные и опубликованные при участии И.Н. Данилевского, В.В. Милькова и М.В. Бибикова[138]. Кроме этого не утратили своей значимости и тексты, изданные Археографической комиссией в серии «Русская историческая библиотека»[139].
Агиографические сочинения
Представлены Киево-Печерским патериком[140] и посмертным словом о князе Михаиле Черниговском[141]. Данная группа источников крайне мала, однако она позволяет оценить вклад церкви в борьбу с монголами и с точки зрения современников и потомков. Очевидно, что для тех, кто пережил монгольское нашествие, образцами праведной жизни служили не современные им пастыри, а аскетические идеалы Печерского монастыря. Что же касается христианской доблести, то она также была явлена не на епископской кафедре или церковной амвоне, а в поступке черниговского князя и его боярина.
Законодательные и канонические акты
Исследование русско-монгольских отношений и внутрицерковной жизни невозможно без учета политико-правовых и административно-канонических реалий времени. Именно поэтому канонические постановления и правовые акты должны быть отнесены к числу первостепенных источников по истории церковно- и русско-ордынских связей. Основу этого комплекса составляют: во-первых, золотордынские ярлыки киевским митрополитам, во-вторых группа канонических памятников (вопросы сарайского епископа Феогноста патриаршему собору 1276 г.[142], назидательные послания к духовенству и князьям епископа Серапиона Владимирского[143], наставления тверского епископа Семена[144], определения собора 1274 г.[145]), в-третьих грамоты и уставы князей, закреплявшие особое правовое положение церкви.
Все перечисленные тексты позволяют увидеть существенные трансформации внутри самой церковной организации, выразившиеся в том, что, с установлением прямых отношений между Сараем и митрополичьей кафедрой, высшее духовенство на долгие годы получило особые права и своего рода привилегии. Закрепленные в ярлыках пожалования способствовали фактическому выведению из-под прямого контроля княжеской власти практически всех церковных институтов и их материального обеспечения. Более того, получаемые митрополитами ярлыки уравнивали их в статусе с представителями великокняжеской власти. Складывавшаяся ситуация способствовала возникновению широкой внутрицерковной автономии.