. В итоге, митрополит оказывался вовлеченным в политическую борьбу. Осуществление первосвятителем своей дипломатической и посреднической деятельности в усобицах и в мятежах домонгольской Руси — важная научная проблема. Для ее решения наиболее оптимальным видится: во-первых, рассмотреть механизмы митрополичьего влияния на политические и социальные конфликты Древней Руси и, во-вторых, определить степень участия киевского иерарха в различных конфликтах.
Разрешение сформулированных проблем невозможно без рассмотрения вопросов о светских и церковных правах русских первоиерархов в условиях древнерусских политических и канонических реалий. В значительной мере обозначенная проблема была разрешена как в дореволюционной, советской, так и современной историографии. Привлечение митрополитов к решению политических задач, имевших дипломатический характер: укрепление княжеского представительства на территориях обладавших широкой автономией, преодоление социальных, политических и династических конфликтов, — во многом выражалась в канонических шагах первосвятителей. Именно посредством своей архипастырской власти (церковных судов, интердиктов, объездов [в том числе миссионерских], рукоположений или отказов от них, посланий, поучений и миротворчества) он мог участвовать в преодолении тех или иных конфликтов. Решимость предпринимавшихся действий архиереев во многом определялась не только личными их качествами, но и иными факторами, например, остротой конфликтов или важностью решаемых задач. Таким образом, был выработан целый комплекс инструментов первосвятительского влияния на власти и элиты древнерусского общества.
Миссионерская деятельность и митрополичьи поездки
Если верить Никоновской летописи, то в качестве одного из первых политических шагов киевских первосвятителей можно рассматривать миссионерские митрополичьи поездки 990–991 гг. в Новгород и в Ростовскую землю[190]. При том, что личности русских иерархов Михаила и Леона легендарны, а сам факт их существования нередко становится предметом научной дискуссии, практика миссионерства, несомненно, может быть оценена в дипломатической плоскости. Использование проповеди христианства не только в религиозных, но и политических целях было нормальным явлением и в Византии, и в Германии[191]. Собственно, и культ византийских императоров со времен Константина был тесно связан с культом апостольства[192].
Очевидно, что распространение самого христианства на Руси в эпоху князя Владимира было заслугой, не столько прибывшей на Русь высшей церковной иерархии, усилия которой на проповедническом поприще более чем сомнительны, сколько самого великого князя. Данная точка зрения уже давно утвердилась в историографии. Вместе с этим хотя бы и косвенное участие киевского иерарха