Когда служанка уже в открытую плюхнулась могильщику на колени и, хихикая, начала нашёптывать ему что-то на ухо, дверь трактира открылась, впустив в зал поток холодного воздуха и несколько крупных снежинок. В двери, громко топая каблуками высоких сапог, вошёл высокий мужчина в плаще, а за ним второй, куда ниже, полнее и старше.
– Проклятая погода, – прогремел высокий, скидывая с головы капюшон и ещё громче топая сапогами, чтобы сбить с них налипшую грязь. – Хозяин, ужин и грог, да поскорее!
Тяжело вздохнув, служанка нехотя сползла с коленей Велиона и направилась на кухню. Грест на миг приободрился – у него вновь появились хоть какие-то призрачные шансы, – но уже через пару секунд и думать забыл и о служанке, и о своём пиве. Сердце воришки упало куда-то в область кишечника, а руки затряслись так, что ему пришлось убрать их под стол.
Вошедшие оказались жрецами Единого. Здоровяк поглаживал позолоченный идол, изображающий мужчину, прячущего лицо в ладонях, а у полного под плащом оказалась надета жреческая ряса. И они наверняка пришли искать их с могильщиком, иначе что им вообще делать в такое время в такую погоду в таком месте?
– Остынь, – жёстко сказал Велион, косо глядя на Греста. – А если трусишь, иди выпей в другом месте.
– Я не трушу, – пробормотал бывший вор, вытаскивая трясущиеся руки из-под стола и хватая кружку. – Холодно просто. – Он поднёс кружку ко рту, но вместо того, чтобы по-человечески отпить, ударил краем себе по зубам и пролил несколько капель пива на подбородок.
– Просто не брыкайся и будь спокоен.
На первый взгляд могильщик выглядел не более взволнованным, чем до прихода жрецов. Его тёмные глаза были направлены строго на дверь, а правая ладонь всё так же прикрывала кружку с пивом. Но всё же и он немного напрягся, Грест заметил это спустя несколько мгновений. Самую малость изменилась поза, а движения стали слишком старательными. Сам же Грест, увидев, как жрецы снимают верхнюю одежду, приготовился драпать, куда глаза глядят: у рослого на поясе висели бастард и кинжал. Но вместо того, чтобы бежать, воришка сжался на своей скамейке и вцепился обеими руками в кружку.
Он всё равно никуда не сбежит. Не жрецы его пришьют, так Велион. И уж лучше пусть здоровенный жрец нашинкует его в капусту своим мечом, чем задушит могильщик.
– Ну и погодка, – продолжал греметь рослый, снимая ножны и прислоняя их к столу, – здесь, на юге, зима приходит быстрей, чем у нас на севере.
– Ну и пёрся бы себе на свой север, – проворчал пожилой жрец Матери, но достаточно тихо, чтобы услышали только соседи.