– Здоровый он. И меч у него, как говорят, хороший. Никто не решался. А его от этого ещё сильней несёт. – На его губы выползла слабая усмешка. – Ты так бить научился явно не в те дни, когда по зову своей богини ухаживал за больными старухами и вдовами?
– Бурная молодость, – оскалился Халз. – И уж поверь, никто так не помогает вдовам, как я. Ты ведь тоже не в дороге такое пузо отъел?
– Нет, – вздохнул жрец Единого, – но из Ариланты пришло письмо, в котором вызывали всех, кто может, проповедовать против проклятых могильщиков. Вот меня в числе прочих и отправили.
– А против могильщиков нужно проповедовать? Их и так все терпеть не могут, вот хоть я.
Толстяк, который уже приложился к кружке, отмахнулся свободной рукой.
– Кто знает, кому они насолили, – проворчал он, напившись, – но письмо пришло, а с ним распоряжение выделить деньги на поход. Притом, из самой Ариланты ни монеты лишней не прислали, только и знают, как что требовать, а помочь так нет, крутитесь сами.
– Обычно мы им в столицу деньги засылаем, а не они нам, – хмыкнул Халз. – Так у всех.
– Вот видишь, матриархист, у нас с тобой много общего. Предлагаю за это выпить.
Что-то ткнуло Греста в бок, и вор, который сидел ни жив, ни мёртв, вздрогнул от неожиданности.
– На пару слов, – сказал Велион, и в его голосе не слышалось ничего хорошего.
Они вышли на улицу. Дул паршивый холодный ветер, приносящий редкие снежинки, но до настоящего снегопада было ещё далеко. Велион направился в сторону выгребной ямы, и Грест поплёлся за ним. Едва они дошли, могильщик резко развернулся, схватил вора за грудки и встряхнул.
– Если ты, паскуда, ещё раз попробуешь выкинуть подобный фокус, – зашипел Велион в лицо помертвервшему Гресту, – дальше пойдёшь один. Понял меня?
– Понял…
– Запомни то, что я тебе говорил, потому что больше я тебе это повторять не буду. Некоторые захотят тебя убить только за то, что ты могильщик. Не нужно создавать лишних проблем. Понял?
– П… понял…
– Надеюсь на это, – процедил могильщик и отпустил его.
Грест остался стоять на холодном ветру. На миг ему показалось, будто он и сам не прочь убить себя за то, чем занимается. Но монеты, которые лежали на дне его кармана, сразу притупили это чувство.
В конце концов, он же никого не убил. И даже не ограбил. По крайней мере, никого живого. А ограбленный мервец не захочет сдать его ближайшему стражнику, ведь тот тоже давным-давно мёртв. Мертвецу не нужны те монеты, которые он забрал. Ни монеты, ни собранный хлам, что выкупил у него тот антиквар.
И всё равно было ему страшно.
***
Глейи что-то шептала ему на ухо. Её руки шарили по его груди, а он схватил её за упругий зад. Служанка оторвала губы от его уха и ловко вывернулась из неуклюжих пьяных объятий. Могильщик схватил её за талию, подтолкнул к кровати, усадил, задрал юбку.