«Во время этого голода, на Пост, видели людей из наших мест в окрестностях Гента и рек Лейе и Шельды; у них совершенно не было хлеба и они ели одно мясо. Некоторые из них, направлявшиеся к городам или замкам, чтобы добыть там хлеба, не пройдя и полпути, умирали от голода прямо на дороге; вблизи владений и усадеб богатых множество бедняков, проделавших изнурительное путешествие, чтобы испросить милостыню, умирали, вымаливая подаяние. Вещь невообразимая: ни у кого в наших краях не сохранился привычный цвет лица; всех отличала та особенная бледность, которая свойственна мертвецам. Одинаковая слабость охватывала больных и здоровых; в самом деле, от зрелища страданий умирающих заболевали и те, чье тело оставалось здоровым.»
Гальбер из Брюгге «История убийства Карла Доброго,»
Голод в 1033 году.
В последующий период голод стал распространяться по всей земле, угрожая почти полным исчезновением с ее лица человеческого рода. Действительно, климатические условия настолько пошли в разрез с обычным течением времен года, что погода постоянно противилась севу, а в особенности по причине наводнений была крайне неблагоприятной уборке урожая. Казалось, стихии сводят меж собой какие-то счеты, а кроме того, не было никаких сомнений, что они посланы были наказать человечество за его гордыню. В самом деле, нескончаемые дожди так сильно напитали землю, что на протяжении трех лет невозможно было засеять ни одной борозды. В пору жатвы бесполезные плевелы и другие сорные травы занимали все поле. На самых урожайных нивах мюид семян давал лишь сетье зерна нового урожая, а сетье едва приносил горсть. Это мстительное бесплодие земли вначале объявилось на Востоке. Голод опустошил Грецию, перекинулся в Италию; проникнув оттуда в Галлию, бедствие затем настигло все племена, населяющие Англию. И вот голод сомкнул свои объятия, в которых оказались люди всех племен и званий: богатые и зажиточные ходили с побелевшими от голода лицами так же, как и бедняки. Бесчестные уловки сильных потонули во всеобщем бедствии. Когда на продажу выставлялась какая-либо снедь, продавец мог свободно, подчиняясь одной лишь своей фантазии, повышать цену или довольствоваться ранее установленной. Действительно, во многих местах мюид стоил шестьдесят су, а в другом месте сетье шел за пятнадцать су. Между тем, когда был съеден домашний скот и птица, люди дошли до того, что вырывали друг у друга падаль и прочие отвратительные отбросы. Некоторые, спасаясь от голодной смерти, ели лесные коренья и водоросли — все напрасно! Нигде нет спасения от карающего гнева Божьего, кроме как в себе. Страшно теперь и рассказать, до какого падения дошел тогда род человеческий. Увы! О ужас! Случилась вещь ранее почти вовсе неслыханная: обезумевшие от лишений люди были доведены до того, что решились есть человеческое мясо.»