Рейф осторожно трогает его за рукав, будто проверяет, по-прежнему ли он человек из плоти и крови.
– Думаю, и арестовали бы, да только король не хочет перебоя в делах. Я сам не знаю, на каком я свете. Сегодня рано утром отправил Хелен с детьми из Лондона.
– За тобой будут следить. – Он садится. – Я болен, Рейф. Дышать тяжело. Чувствую себя раздавленным. Кингстон говорит, надо привыкать.
– Это потрясение, сэр. Я сам не знал, что происходит, иначе бы как-нибудь вас предупредил. Когда мы шли в совет, меня нарочно отвлекли по какому-то пустяшному делу, а потом я поворачиваю в вашу сторону и вижу стремящуюся прочь толпу. Одли говорит мне: «Ваш господин арестован, я иду в парламент об этом сообщить». Он был готов заранее, у него в кармане лежала написанная речь. Ждал только известия от стражи.
Он думает, я не успел вступить в лодку, как меня повезли через реку Стикс.
– И как парламент воспринял новость?
– Молча, сэр.
Он кивает. Должно быть, в обеих палатах изумились, что человека, которого в апреле сделали графом, в июне вышвыривают пинком, будто пса, укравшего мясо. Впрочем, членам парламента и не положено понимать Генриха. Король не отвечает перед низшими, своими подданными, а только перед Всевышним – если еще отвечает. Послушать Генриха, Господь должен быть благодарен за все, что Генрих сделал для Него в последние годы: перевел Его книгу, пустил Его в народ.
Рейф говорит:
– Эдвард Сеймур тут же отправился к королю просить за Грегори.
– А за меня он просил?
– Нет, сэр.
– А кто-нибудь за меня просил?
– Да. Но я не слышал.
– И Кранмер не просил?
– Кранмер пишет королю письмо.
– Попытайся разузнать для меня, что в этом письме. – Он опускает голову. – Когда я думаю про Зовите-меня… Гадаю, что его понудило… Наверное, я ждал такого от Рича. Хотя я был добр к обоим.
Рейф имеет полное право сказать, я вам с самого начала советовал не доверять Зовите-меня. Однако говорит он другое:
– Все те годы, что мы его знаем, он старался показать нам свой несчастливый характер. Как он вечно не находит себе места от беспокойства, как гложет его зависть. Он предупреждал нас насчет себя.
– На самом деле всему виной мое самомнение. Я не думал, что кто-нибудь предпочтет мне Гардинера.
– Гардинер ему угрожал. Но это вам известно. Что до Кошеля, он бежит за тем, кто сегодня в победителях.
– Скажи Грегори быть настолько смиренным, насколько он сочтет нужным. Его будут допрашивать. Пусть говорит то, что они хотят услышать. И Ричард тоже.
– Ричард в ярости. Хотел идти прямиком к королю.
– Скажи ему, чтобы ничего такого не делал. Пусть сидит тихо и держится подальше от Грегори, и пусть оба держатся подальше от тебя. Не давайте повода обвинить вас в заговоре. Я знаю, как работает мысль Генриха.