Другое дело, если бы войско прорвалось в Москву, изгнало Ленина с его бандой и, находясь в Первопрестольной или в Петрограде (наш прорыв с юга помог бы продвижению противобольшевицких армий с запада, востока и севера), провозгласило бы российское правительство; тогда политика войска вышла бы из своего оцепенения, вызванного деникинским убеждением, что он не вправе разрешать государственные вопросы российского бытия. И пока мы с летучими отрядами угашали[1716] бы по взятии Москвы очаги коммунизма в разных частях страны, новое, нами поставленное правительство спешно созвало бы новое Учредительное собрание, избранное более благоразумно, нежели прежнее, детище безумного 1917 года.
Все эти «если бы…» приходили мне в голову уже в 1919 году и были потом несчетное количество раз повторяемы в мыслях и в речах во время сорока лет нашего эмигрантского сидения «на реках Вавилонских». Но жизнь текла не в согласии с этими «если бы…»; генерал Деникин завоевал Юг России и на этом истощил свои силы: в разгаре похода «на Москву!» некому было продолжать поход. С точки зрения классической стратегии хороший полководец генерал Деникин в ходе операции отверг основное правило: быть сильнее врага в решительный момент в решительном пункте. По мере приближения нашего к Москве сопротивление красных, благодаря феноменальной энергии Троцкого, усиливалось, а наши силы катастрофически уменьшались вследствие растяжки фронта. 20 июня 1919 г.[1717] в день отдачи приказа «на Москву» фронт генерала Деникина имел протяжение в 1000 километров (от Камышина на Волге, через Харьков до Екатеринослава и до устья Днепра). А к 1 октября[1718] дуга фронта равнялась 1700 километрам (от Камышина на Волге через Орел и Киев до Рыбницы на Днепре). Количество войск за время похода почти не увеличилось – пополнения едва покрывали страшные потери, которые несли наши полки в битвах против врага, в 5 и даже в 10 раз более многочисленного. Немудрено, что при движении от Орла к Мценску Корниловская ударная дивизия получила участок шириной в 140 километров (это значит – около 45 бойцов на 1 километр). А эта дивизия дралась на главном направлении и должна была наносить главный удар. Ее соседи – Марковская и Дроздовская дивизии – были не в лучшем положении. И они, как и Корниловская, имели против себя каждая по несколько непрестанно пополняемых или заменяемых свежими дивизий Красной армии. Поэтому поход на Москву превратился в отход к Новороссийску.
Бредовская армия[1719] отходила с боями и предпринимала время от времени небольшие по глубине наступательные операции. В них особенно отличался Сводный полк Кавказской кавалерийской дивизии, которым командовал Генерального штаба полковник Попов