. Он до последнего дня сохранил безукоризненную дисциплину в своем полку, потому что был тверд, храбр и был любим офицерами и солдатами. Он ел с котла, спал, положивши под голову седло, не заботился о себе, а заботился о полке.
Генерал Бредов уже не выезжал со мною в автомобиле для объезда в поле подчиненных ему отрядов (как это делал во время похода на Киев): теперь он командовал таким множеством войск, что не было возможности посещать их. И наш штаб стал по характеру своей работы большим штабом.
Нашему штабу удавались забавные мистификации, благодаря тому, что безграмотные красноармейские штабы не следили за своевременным пресечением телефонных и телеграфных линий в сторону нашего расположения. Мы подслушивали их разговоры и не раз сообразовывали наши боевые действия с полученными таким образом сведениями. Мы вызвали большевицкий бронепоезд якобы на помощь одному отряду Красной армии и, устроив засаду, захватили этот бронепоезд; мы посылали в красные штабы шифрованные телеграммы с распоряжениями, имевшими целью поставить красный отряд под наш удар. Красноармейские войсковые шифры, вследствие отсутствия опытных специалистов, были просты, и мне удалось разгадать 3 шифра, которыми мы и пользовались для наших мистификаций, почти всегда удачных. Зато какая феноменальная брань неслась к нам по проволоке, если красные догадывались, что «белобандиты» пытаются их обдурить. Надо сказать, что недостаток в войсковых средствах проволочной связи и весьма подвижной характер войны делали часто невозможным прокладку войсковых линий, и поэтому штабы широко пользовались постоянными линиями – железнодорожными и земскими, они-то иногда и служили нам связью с нашими бестолковыми красными коллегами.
Может быть, мы, разбитые, не должны были бы называть бестолковыми тех, кто имел достаточно ума, чтобы нас победить. Но побеждали они не умом и умением, а огромнейшим численным перевесом и преимуществом лучшего вооружения. Они мобилизовали, а мы звали добровольцев – поэтому нашей тысяче противостояли в бою 10 тысяч, а взамен разбитых 10 тысяч красных приходили новые 10 тысяч. Мы снабжались из запасов захудалого Кавказского фронта Великой войны и почти не пользовались запасами Румынского фронта, по большей части остававшимися в Румынии и Бессарабии; красные же располагали оружием бывших 3 фронтов – Северного, Западного и Юго-Западного. Военной промышленности, кроме Луганского патронного завода, на нашем юге не было, а Москва владела всей российской военной промышленностью. Силы были не равны, не говоря уже о том, что наше политическое оружие не было так удачно заострено, как большевицкое. Нельзя забывать и того, что в нашем тылу действовали: Калабухов