Наконец Розанов принял решение и ответил, что ввиду ошибочности полученной им информации о решении междусоюзной комиссии он вынужден отказаться от второй телеграммы и считать для себя обязательным свое первое соглашение.
После этого начались очень длинные, а по сущности и атмосфере обидные для нас дискуссии о порядке ликвидации восстания; в конце концов остановились на том, что Чечек поедет парламентером и употребит все усилия и приложит весь авторитет чешского командования, чтобы заставить восставших положить оружие и сдаться на выработанных для сего условиях[1864].
Чечек сейчас же отправился в штаб округа, но ко времени его туда прибытия уже начался артиллерийский обстрел здания вокзала, и чешскому генералу было заявлено, что там идет рукопашный бой и до конца его никто уже не в силах его остановить. Чечеку пришлось примириться с неизбежным ходом событий. Для нас вышло очень удачно, особенно с началом стрельбы орудия, поставленного на Алеутской улице около здания и первый выстрел которого совпал с отъездом Чечека из розановского дома; для проформы Розанов просил коменданта остановить огонь, но из штаба крепости ответили, что было уже поздно.
Судя по рассказам артиллеристов, обстановка стрельбы была оригинальная: обращение с французским орудием было неизвестно его импровизированной прислуге; пришлось разбираться по французскому наставлению, находясь уже под пулеметным огнем с вокзала и при свете где-то добытой свечки.
И все же это орудие сыграло решающую роль и сломило все восстание, несмотря на то, что весь боевой комплект состоял из одних только шрапнелей; при этом нам очень посчастливилось, так как первые выстрелы попали прямо в окна и шрапнели разорвались во внутренних помещениях вокзала, набитых гайдовцами.
Это разрушило сразу же все надежды бунтовщиков на прочность укрытия за гранитными стенами вокзального здания, и все в нем скрывавшееся бросилось в разные стороны, прячась под поездами и стараясь проскочить на Эгершельд и в ближайшие казармы, занятые американскими войсками.
Впереди всех убегало самозваное правительство и его главковерх; только правительству удалось проскользнуть и спастись в американских казармах, а Гайда и его свита, пробиравшиеся по направлению к Коммерческой пристани в надежде достичь штаба чешских войск, напоролись на офицерский патруль и немедленно и без всякого сопротивления сдались и были отведены в штаб округа.
Об этом стало известным у Розанова одновременно с новыми требованиями Чечека (очевидно, раньше уже осведомленного о всем происшедшем) выполнить соглашение и передать ему Гайду и захваченных чехов; это требование опять-таки сопровождалось очень откровенными угрозами в случае неисполнения, причем грозили выступлением не только во Владивостоке, но и в Сибири.